– Не думаю, – мама натянуто улыбнулась.
– Когда ты посмотрела в окно, разве ты не видела ее?
Мама помотала головой.
– Многих других видела, а бабушку нет. А ты?
– И я нет, – тихо ответил Исаак и приклонился к ее плечу, чувствуя, что ему не хочется сейчас огорчать маму и расстраиваться самому. Может, ему и правда это все показалось? И он видел лишь то, что хотел увидеть. Неразгаданным оставался лишь голос в его голове, но это он решил оставить на потом.
Мама погладила Исаака по волосам и снова взяла его за руку. А потом они уснули.
Всю дорогу до нового места мама держала одной рукой живот, а второй – ладонь Исаака. Когда они не спали и смотрели за несущимися за окном редкими деревцами, черными точками коров, а потом уже и серебристыми пшеничными полями, мама твердила, что на новом месте им будет лучше, что она найдет отличную работу и сможет купить все, что он захочет. А еще – что он полюбит бабушку Зину, папину маму, и найдет много новых друзей в школе.
Но как только они приехали, первая же новость ударила их с мамой по головам, как стотонная сосулька, упавшая с крыши. Бабушка Камиля умерла. Мама с каменным лицом держала у уха телефон, а Исаак слышал, как дедушка Игнат всхлипывал в трубку, рассказывая подробности произошедшего.
Оказывается, бабушка Камиля услышала от кого-то на рынке, что они уезжают, и отправилась пешком на вокзал, раскачивая из стороны в стороны свое большое крепкое тело. Дойти до пункта назначения бабушка не успела, на одном из перекрестков ее сбила несущаяся фура с изображением красивой зеленой страны, сделанной из брокколи, горошка и стручковой фасоли.
– Мам? – Исаак таращился на маму, плечи ее тряслись, а по щекам текли слезы, но при этом она не издавала ни звука. Она сидела на сереньком диванчике в комнате, которую им определила баба Зина. – Мам, мы поедем обратно?
Мама зажала рот ладонью и затрясла головой так сильно, что Исааку показалось, что она сейчас просто оторвется.
– Но почему, мам?
В этот момент в комнату вошла совсем крошечная бабушка Зина в бархатном халате и принесла с собой до ужаса приятный и вышибающий всю душу аромат жареных блинчиков. Запыхавшаяся, с большим орлиным носом и висящей на одном плече тонюсенькой белой косичкой, бабушка костлявой рукой обмахивала себя цветастым полотенцем. Над ее головой на часах, висевших на стене, плавно ползла минутная стрелка.
– Мадина, на тебе лица нет, что случилось?
– Мам, – не обращая внимания на бабушку Зину, закричал Исаак так громко, что ему показалось, будто завибрировали стены. – Почему мы не едем обратно?
– Зинаида Григорьевна… – Мама зажмурилась и странно выгнула спину. Одной рукой она схватилась за живот, а второй сжала руку Исаака, обхватившего ее за коленки. Через какое-то время, которое Исааку показалось вечностью, она кинула ошалелый взгляд на окаменевшую бабушку. – Вызовите, пожалуйста, скорую! Я рожаю…
Когда маму увезли, Исаака так сковало страхом, что он долго не мог пошевелиться. Он почти не дышал. Ему казалось, что если он начнет дышать хоть чуточку глубже, то это новое место с каждым вдохом будет проникать в него все сильнее и сильнее. И в конце концов изгрызет его изнутри так, что от него ничего не останется. А когда придет мама, ей скажут, что никакого казахского мальчика здесь нет и не было. Мама уйдет, а он останется навсегда заточен в этой квартире с чужой для него седой женщиной с большим носом.
За окном уже совсем стемнело и зажглись вечерние фонари. Исаак сидел на деревянном стуле в полумраке и смотрел в одну точку на стене, пока его веки не опустились сами собой. В эту секунду он почувствовал еле уловимое теплое дыхание позади затылка, а на плечо как будто очень нежно опустилась рука. Точно так же клала на него свою шершавую ладонь бабушка Камиля.
«Не бойся, И-и-ся!» – в голове тихо-тихо прошелестел голос бабушки Камили.
– Не-е-ет! – истошно заорал Исаак. Подоспевшая бабушка Зина открыла дверь. Исаак вскочил со стула и, сиганув мимо нее, побежал до освещенной кухни. Там он как очумелый стал молотить один блин за другим. Насытившись и окончательно обессилев, он свесил голову и тут же заснул.
На похороны мама, конечно, не поехала, но зато в ту ночь она родила нового человека. Это действительно оказалась девочка. Сестренку Исаака назвали Диной. А так как малышка родилась на пару месяцев раньше, ее оставили на время в больнице. Мама все время ездила к ней, а в перерывах искала работу и бегала в школу, чтобы оформить в новый класс Исаака. Жить все время с Зинаидой Григорьевной она не планировала и хотела как можно скорее накопить достаточно денег, чтобы снять свое жилье.