Ступив на тротуар, Алиса Федоровна услышала свист закрывающихся дверей автобуса. Она тоже оглянулась, зеленая махина в русских народных узорах круто выворачивала на проезжую часть, на место у окошка усаживалась женщина в ярко-красном берете. Все, что успела зацепить из этой картинки Алиса Федоровна, лишь тонкие белые пальцы, поправляющие выбившуюся вьющуюся челку. Кто-то из спешащих прохожих случайно толкнул Алису Федоровну, она вновь глянула в сторону убегающей вниз улицы и внезапно поняла, что забыла, куда идет. Она повертела головой по сторонам в поисках чего-то, а чего – она и сама не могла понять. Ее спасли виднеющиеся впереди голые, по-весеннему исхудавшие стволы Филькиной кручи, небольшого островка с деревьями, где она любила играть в детстве. Их она помнила, к ним она и пошла.
Нечесанные космы лип, берез и осинок царапали еще не налитое лазурью весеннее небо. Городской шум смешивался с дробью дятла и треском набухшей древесной коры. Ей вдруг в голову пришло одно единственное слово. Доченька. Оно покачалось немного на краешке памяти, а потом полетело вниз, в черную пропасть, увлекая за собой розовую сладкую вату, ослика, морскую пену, красный берет, наманикюренные пальцы, сигарету во рту, демисезонный костюмчик, газеты, бутылки, одеялко-конверт, летний сарафанчик и занавески. Когда все это закончилось, задышалось легче.
– Здравствуйте! – тоненький детский голосок застал ее врасплох. Нерусский мальчик со здоровенным ранцем и шапкой набекрень улыбался ей. – Я здесь гуляю, меня зовут Исаак, а вас?
– А меня… – она хотела в ответ назвать мальчишке свое имя, но с ее губ сорвалась лишь легкая улыбка. Глаза излучали теплый блаженный свет, в воздухе разливалась свежесть таявшего снега.
2. Черепаха
Толик дернул калитку, но та оказалась заперта. «Вот это да! Времена меняются, замки появляются», – подумал он и повыше поднял меховой воротник своей кожаной куртки: все-таки март не май, вполне можно подхватить простуду на таком зябком ветру. Наконец Толик нашел кнопку домофона и позвонил. Калитка с задорным пиканьем отлепилась от стылых ворот, приглашая его в когда-то любимую школу.
Внутри практически ничего не изменилось. Лишь стены облачились в новый оттенок краски, отчего-то напомнивший Толику манную кашу, холл обзавелся пропускными турникетами, а окна принарядились в стильные вертикальные жалюзи.
Держась за покрашенные надцатый раз коричневой краской перила, Толик вбежал на второй этаж: на стене достижений висели два новых застекленных шкафа. В них теснились кубки, медали и другие трофеи, горделиво отбрасывающие отблески закатного солнца.
В приемной вечную, как ему раньше казалось, Ларису Павловну сменила шустрая фигуристая брюнетка. Увидев его, она вскочила с модного кожаного кресла и инстинктивно заправила выбившуюся из прически прядь за аккуратное ушко. Наверное, подумала, что он из администрации или комитета по делам образования.
Поздоровавшись, Толик справился о директоре, на что получил ответ, что та в отъезде, но должна вот-вот вернуться. Он поблагодарил брюнетку и уже собирался было сказать, что ничего страшного и он зайдет в другой раз, как в затылок прилетело такое знакомое: «Здравствуйте!» Толик обернулся.
Инна Карловна не сильно изменилась. Низенькая, все еще стройная, с прямой спиной и красиво уложенной копной соломенных волос. Взгляд ее был таким же ясным и чуть-чуть торжественным, однако под глазами залегли темные круги. И вообще, Инна Карловна вся стала будто бы меньше, чем раньше, и усохла, как яблоко для компота из сухофруктов.
Искорка радостного удивления наконец блеснула в ее светло-голубых, почти прозрачных глазах.
– Червоткин! Толя! Господи, да какой ты… – Инна Карловна закрыла рот рукой и покачала головой.
– Здравствуйте, Инна Карловна, я буквально на пять минуточек… Приехал вот сегодня из Америки.
– Да ты что! – Инна Карловна подошла ближе, подняла руку и уже хотела прикоснуться к нему, но, не решившись, опустила. – Анюта, мы буквально пять минут, пусть, если что, подождут… а потом я на собрание побегу, хорошо?
Анюта промычала что-то нечленораздельное, автоматически потянула руку к чайнику, стоявшему за ее спиной на тумбочке, и нажала на кнопку. Инна Карловна открыла дверь своего кабинета и жестом пригласила Толика войти.
За чашкой чая они немного поболтали о выпуске Червоткина, о новой школьной программе, о полученных грантах, о молодых учителях и о тех, кто все еще работает.