— Отлично! — льстиво похвалил Дес, про себя гадая, как выглядит это самое «молоко».— Ну, а это будет посложнее.
Он взял контейнер с более длинной надписью, чем предыдущий.
— Как насчет него?
Молодой самец ответил почти без запинки:
— Соевые котлеты, различные ореховые экстракты, сушеная рыба, несколько видов фруктов и овощей. Всех названий я прочитать пока не успел…
— Давай-давай, пытайся! — настаивал Дес— Я тебя еще успею на чем-нибудь подловить, прежде чем мы закончим проверку.
— Мне ничего не говорили насчет второго сотрудника, которого назначили в мое отделение,— пробормотал приготовитель, все еще сомневаясь.
— Ха, так я и думал! — Дес положил контейнер в стопку, не дав собеседнику на него взглянуть.— Эти продукты тебе незнакомы.
— Здесь нет ни одного продукта, который был бы мне незнаком! По крайней мере, я так думаю,— приготовитель гордо расправил усики.— Я выполняю все свои задания и получаю самые высокие оценки!
Они продолжали «экзамен» до тех пор, пока последний контейнер не перекочевал в кузов, а его содержимое не стало известно Десу.
— И где ты будешь жить?
— Мне еще не выделили жилище,— продолжал импровизировать Дес. Уж в чем, в чем, а в искусстве импровизации силен любой поэт-утешитель,— Я прибыл слишком рано. Мне следовало явиться только завтра.
Приготовитель поразмыслил.
— Послушай! Тут, в Гесвиксте, смотреть особенно не на что. Почему бы тебе не поехать со мной? Можешь пожить у меня в комнате, пока не вступишь в должность.
— Большое спасибо, Улунегджепрок!
Его новый друг огляделся.
— А где же твои вещи?
— Еще не доставлены. Я ведь решил приехать пораньше,— объяснил Дес— Не беспокойся, через пару дней дойдут.
— Ну, если что-нибудь понадобится, одолжишь у меня. Я вижу, снаряжением для холодного климата ты уже обзавелся,— Улу указал на защитную одежду, прикрывавшую большую часть тела Деса.— Мне надо сходить посмотреть, нет ли еще каких-нибудь грузов для кухни. Если нет, через половину времяделения сможем отправиться.
— Я буду ждать тебя тут,— заверил Дес.
Расставшись с приготовителем пищи, поэт ринулся на другой конец склада, искать Мельнибикон. Когда он ее нашел, самка весело болтала с двумя пожилыми транксами. Пытаясь скрыть свое возбуждение, Десвендапур отвел ее в сторонку.
— В чем дело? — с подозрением спросила та.— Твои спи-кулы расширены.
— Я здесь… повстречал кое-кого,— поспешно объяснил Дес— Одного старого приятеля. И он пригласил меня погостить.
— Да ты что? Это невозможно! — пожилая летчица с тревогой огляделась.— Я и так пошла на риск, взявт ебя с собой! А оставить здесь никак не могу. Увидят, что ты исчез, начнут задавать вопросы…
— Ничего, я все устрою. Я не стану тебя ни во что втягивать.
Она отступила на шаг, отмахиваясь обеими стопоруками.
— Заешь меня паразиты, еще бы! Ты меня и так уже втянул. Нет, утешитель, ты сюда со мной прилетел — со мной и улетишь обратно!
— Это ведь только на пару дней! — взмолился поэт.— Кто меня хватится?
— Да? А как же твои ежедневные выступления?
— Ну, если кто спросит, скажи, что я плохо себя чувствую и лечусь. Скажи Хеул, пусть включит замок на моей двери.
— Ага, значит, ты и ее решил втянуть в свои делишки! Не-ет, Десвендапур, я в этом участвовать не желаю. Если хочешь провести тут время, отправь заявление в соответствующие инстанции.
— Этого не одобрят,— возразил Дес.— Ты же сама знаешь, доступ в Гесвикст ограничен.
— Вот потому ты и вернешься обратно вместе со мной. А теперь извини, утешитель, я хочу закончить разговор.
Она развернулась, чтобы уйти.
Десвендапур стоял неподвижно, лихорадочно размышляя, что делать, и наливаясь гневом. Мельнибикон продолжала делать вид, что его не замечает. С его стороны было неучтиво продолжать стоять здесь, а Мельнибикон оставалась непреклонна. И, поскольку она не обращала внимания на поэта, ее приятели поступили точно так же. Дес подавил нарастающее разочарование и ярость и зашагал прочь. Он твердо намеревался встретиться со своим новым другом Улу в назначенном месте в назначенное время. Но сперва надо было заглянуть в аппарат, на котором он сюда прилетел.
Подороге Дес успел обдумать, что делать. Мысли его были отчетливы, намерения тверды, однако где-то в глубине души все же сохранялась неуверенность. То, что он задумал, было совершенно не в его духе. Он никогда прежде так не поступал. Но разве источник истинного поэтического вдохновения не в том, чтобы стремиться вперед, в неведомое, ни с чем не считаясь, сбрасывая узы условностей и запретов?