Но дни шли, людьми даже не пахло, и Десвендапур забеспокоился. Неужели он забрался в такую даль и создал себе новую личность только затем, чтобы до конца своих дней готовить пищу? Ну уж нет! Он неплохо овладел новой профессией, но ему не терпелось бросить ее и снова облечься титулом поэта. А для этого ему требовалось припасть к избранному источнику вдохновения. Но доступа к этому источнику по-прежнему не было!
Где же люди?! Если не считать тех двоих, которых он видел по дороге сюда, двуногие будто нарочно попрятались. Как ни глупо, он видел меньше людей здесь, на их родной планете, чем у себя дома! В самом деле, он мог бы с тем же успехом остаться на Ивовице. Его разочарование нашло выход в нескольких грубоватых, саркастичных строфах; но в них не чувствовалось того жара первооткрывателя, которого столь отчаянно добивался Дес, хотя стихи были оригинальны и безукоризненно отшлифованы.
А может, попробовать добраться до людей самому? Но тут требовалась большая осторожность. Помощник приготовителя пищи, настойчиво интересующийся предметами, не имеющими никакого отношения к его официальным обязанностям, вполне мог привлечь к себе нежелательное внимание начальства. А значит, стоило тщательно обдумывать формулировку любых вопросов и задавать их небрежно, как бы между прочим. Все его коллеги-приготовители отличались скромностью своих познаний.
От Джювинхуран толку было больше, но ненамного. Десвендапура влекло к ней, несмотря на то что он твердо решил держаться на расстоянии. По статусу в улье она стояла выше него, но во всем, что выходило за пределы профессиональных обязанностей, Джю явно полагалась на Деса, видя в нем существо, значительно превосходящее ее интеллектом. И это отношение вряд ли являлось лестью, основанной на каких-либо посторонних мотивах. Внимание и восхищение Джю выглядели совершенно искренними. А потому в ее присутствии Дес расслаблялся куда больше, чем ему хотелось бы. Ему постоянно приходилось держаться начеку, помнить о возможности разоблачения — а в преданности Джю он мог быть уверен, самку ничуть не волновало его таинственное прошлое и то, что на некоторые темы он предпочитал не распространяться.
Когда Дес спросил ее про людей, Джю ответила — да, ей случалось видеть их дважды, оба раза издалека. Личных контактов с людьми она не имела. Ей по должности и не полагалось их иметь. Хотя, разумеется, транксам приходилось обращаться к людям за помощью, когда речь шла о чем-то, выходящем за пределы колонии. И очистные сооружения, где работала Джювинхуран, несомненно, относились к той области, где транксам требовался совет и помощь извне,— если, конечно, колония не задумывалась как полностью замкнутая система. Такое было возможно, но лишь до определенного момента. И, в любом случае, это не соответствовало действительности, как становилось ясно из разговоров между человеческими и транксскими специалистами, за которыми наблюдала Джювинхуран.
Но на кухню людям не требовалось заглядывать. Десвендапур и его коллеги не нуждались влюдской помощи, чтобы готовить полуфабрикаты для обитателей колонии. В колонии была и другая кухня, это Дес уже знал — ему случалось общаться с тамошними коллегами. Знал он и то, что им приходится иметь дело с людьми не чаще, чем ему самому. Утешения в этом было мало.
Надо, непременно надо найти способ добраться до людей, погрузиться в неизведанную культуру этих существ! Но как? Он постепенно продвигался по служебной лестнице, но карьера не давала ему ничего, кроме личного морального удовлетворения,— и притом грозила тщательными проверками, которых Десу всячески следовало избегать. Колония и впрямь держалась в строгом секрете, порядки здесь царили суровые, и потому свобода передвижения Десвендапура, как и всех прочих работников, была сильно ограничена. Ему позволяли свободно бродить по пищеблоку и местам, предназначенным для отдыха и общения, но никуда больше не пускали. В том числе в тщательно замаскированный отсек для шаттлов и в отделения улья, имеющие выход на поверхность. Впрочем, таких насчитывалось немного.
Расположение этих выходов, большинство которых создавалось исключительно для экстренных случаев, всем было прекрасно известно. И то, что они окружались такой таинственностью, лишь делало очевидным их назначение. Ни один транкс, как бы любопытен он ни был, не попытался бы воспользоваться подобным выходом, нарушив тем самым строгий запрет. Да и зачем? В колонии так уютно и привычно! А снаружи… О-о, снаружи находился неизведанный чуждый мир, кишащий экзотической живностью, разумные обитатели которого славились своей непредсказуемостью. Ну кому и зачем может понадобиться выйти на поверхность? Любой транкс, высказавший вслух подобное желание, был бы немедленно объявлен неуравновешенным, близким к помешательству или просто сумасшедшим.