Три богини вниз ходили, три судить намеревались,
три истицы трех ответчиц уличали, три судьи
разошлись в трех приговорах, три ругались, три остались
при своем, призвали три, веря в доводы свои,
пастуха, мальчишку, дурня деревенского, вручили
то одно, что каждой нужно, - приз (коль яблоком назвать,
не соврем). Пока совместно были, так его учили:
будь бесстрастен, будь бесстрашен, самому тебе решать,
мы тебя никто не тронем, злого слова не уроним.
Перешептываться тихо отводила, говорила
первая: "Тебе под руку дам полмира, будь владыка
Азии, пустынь ливийских, до самих истоков Нила,
мать-реки. Твое правленье станет тягостью великой
для народов прежде вольных, для не знающих ярма".
"Правит миром меч умелый, хитрый выпад, быстрый довод.
Я отдам тебе, - вторая молвила, - успех военный,
и не только что азийский материк тебе готова
дать война, но и Европа ляжет пред тобою пленной:
для народов прежде вольных меч готовит груз ярма".
Третья пальчиком лукавым поманила, показала
лик неложный девы дальней, девы томной, многомужней -
вмиг у парня взгляд застился, в голове ума не стало
(звался тот пастух Парисом, прозывался Александром):
сам он шею преклоняет, надевает груз ярма.
Доверяясь Афродите, взял Парис кораблик быстрый -
весла в море, ветер в парус - и поплыл за девой томной,
многомужней к славной Спарте. Дева встретила Париса,
приняла чин чином, стлала белую постель, любила,
как завещано богиней, как пристало деве юной.
Две богини вверх взбирались, к островерхому Олимпу,
две доверили печали Зевсу, две себе просили
блудную чету отдать им, исполу отдать им Трою:
кто от силы и от власти отказался дерзновенно,
пусть погибнет тот от власти и от силы пусть погибнет.
Так Кронион-громовержец, чьи прислуга власть и сила,
отдал им святую Трою, род Дардана благородный,
старика-царя Приама, бед виновника Париса.
Две богини вниз спускались, к городам Эллады сильной,
две богини рать сбирали - островных, материковых,
не щадили обе наших, гнали в струги, принуждали
волны моря вдаль исплавать да испробовать оружьем
судьбы греков, судьбы тевкров: долго ль нам гулять по миру,
долго ль им стоять под солнцем. Не своей мы - вышней волей
собраны со всего света, мы не можем своевольно
брать твердыню, плыть обратно: боги спорят, нами правят.
Пусть расскажет вещий Калхас, бед провидец, птиц пытатель,
волю их: нам здесь остаться, вспять вернуться или что там.
Агамемнон
Насилу-то закончил! Но он прав: сюда
тащите, люди, Калхаса, пусть слово он,
птицегадатель, молвит. Речь послушаем
из вышних, божьих Областей.
Вестник
Он здесь. Иди.
(
В
ыталкивает на центр сцены
Калхаса
.
)
Калхас
Калхаса ненавистного позвал, Агамемнон, ты.
Царь захотел вещаний, что на языке моем
клубом свились, как змеи мудрые. Слышишь шип,
как ядовиты, знаешь, сколько их о тебе
было и снова будет, - во имя твоих потерь
я начинаю слово вещее говорить.
Хор
Боги сильные надзвездные и поддонные,
услышьте, как мы взываем, убогие, многостонные.
На благо ли, нет вопрошающим ваш ответ -
вы не откажите, пролейте на тьму бел-свет.
Агамемнон
Угрюмый старец, изощренный в карканье,
скажи, птицегадатель. Было, помню я,
твое вещанье громкое: падет, падет
град славный Троя - весь до Океана мир
услышит шум падения. И что? Стоит.
Мы жертву приносили, запредельную
за ветер цену.
Калхас
Гневайся, ругайся, царь.
(
Н
ачинает
,
раскачиваясь в свящ
енном экстазе
.
)
Темные вижу смыслы,
ради утраты зренья
явленные, - нависли
сроки их исполненья.
Капли последней надо,
чтоб прорвало плотину,
явлений свело громаду
в ясную нам картину.
А не случится - время
двинется в ход обратный
с событиями со всеми,
в вовсе невероятный.
Девять лет воевали,
десятый победным станет.
ЭПОД
Сколько же лет прошло - кто их считал?
Только по головам: кто когда мертвый пал.
Первым Протесилай скрылся от нас в Аид:
первый на берег встал, первый на нем лежит.
Только ли вражий меч грекам наделал бед?
Пал, оклеветан, вождь эвбеев Паламед.
Грудью закрыв отца от гибели, Антилох
у Нестора на груди отдал последний вдох.
Сын слабейший отца, бравшего Илион,
наземь сбит Тлептолем, к мать-земле пригвожден.
Чуждый подъемля груз славы, доспехов, срок
свой исчерпал, погиб не за себя Патрокл.
Не брезгает, не щадит труса смерть, для того
Терсита себе взяла - подлая подлого.
К жизни вернуть себя тот, кто многих успел,
не смог Махаон - и дух нелеченый отлетел.
Сколько себе добыл корыстей - все на костер
могучего. Ахиллес, бог - твоей славы вор!
Собственных жертва рук, в безумии скот крушил
Аякс, а в себя пришел - и вот кого порешил.
Значит, десятый год валом валит - ему,
несытому, отдадим не нас, но Трою саму.
Корифей
Но что же делать нам, бояться, ждать чего,
какая капля малая нужна, скажи,
невнятицу пророческую брось, Калхас,
дай знать: мол, то-то делать, тех-то в жертву несть.
Калхас (снова напевает, раскачиваясь в пророческом трансе)
Провещал Феб, мудрый дал знак,
сокрушить град нам дано.
Корифей
Как?
Калхас
Остров есть - твердь средь морей волн,
там Гефест-бог, замыслов полн
творческих, бил, изнурял медь,
выковал то, чему жизнь - снедь.
Есть лесов лес, ясень в нем прям
устремлял рост в небеса зря:
бил топор в ствол, нож стругал жердь,
руки гну-ли самоё смерть.
Меж дурных мест есть одно - страх,
заросла топь, ржавь на ку-стах,
весь впитал гной из земли гад,
весь отдал, мертв, стрелам свой яд.
По лугам вол заливным шел,
возрастом стар, весом тя-жол, -
тетива, будь из тугих жил,
а рогов мощь с древом скле-ил.
По ветрам плыл шизый о-рел,
распростер крыл ширь на весь дол, -
дал перо, чтоб с тетивы лёт
был далек, быстр, куда месть шлет.