Верис вспомнил, с какими намерениями мчались к нему два первых увиденных попрыгунчика, и больше не стал задавать вопросов. Если бы он тогда не внушил стражам порядка толику толерантности, его, пожалуй, не довели бы до главного.
Шагнув к установке, Верис прижал ладони к ртутно-скользкой поверхности и тотчас ощутил, что древняя машина работает. С самим внепространственным каналом, разумеется, ничего случиться не могло, ему не способен повредить даже взрыв сверхновой, а вот открыть его без помощи программы — затруднительно. Прежде Верис находил, открывал и создавал внепространственные проходы просто и безотчетно, не задумываясь, что делает это не он, а его всемогущий хранитель. На Земле он лишился возможности бродить по вселенной и, честно говоря, не слишком об этом сожалел.
Выражение «честно говоря», и без того кажущееся нонсенсом (как будто можно говорить нечестно!), на самом деле нонсенс сугубый, то есть двойной. Произнося эти слова, мы подразумеваем, что дело обстоит именно так, как говорим, но в глубине души шевелится червячок сомнения, а настолько ли все честно, как мы пытаемся доказать сами себе? Не исключено, что виноград был попросту зелен, а теперь созрел, и наше безразличие дало трещину.
Вот и теперь Верис ни о чем не сожалел, но когда перед ним появился изолированный и несовершенный, но работоспособный обломок программы, червячок сомнения вопрошающе приподнял голову, которой у иных червяков не бывает.
— Я знаю, что это такое, — сказал Верис. — Ничего чудесного здесь нет, это просто дверь в другой мир, тот, откуда я пришел. Я могу открыть ее и попасть туда. Но я туда не хочу.
— Вот я и говорю, что ты теперь совсем наш.
Второй раз кучники напали, когда Верис еще не вполне оправился от раны в плече. Но, услыхав всполошный крик, он выскочил из дома и помчался к засеке.
Страшно было, теперь он знал, как это бывает не понарошку, а на самом деле. Убивают не в игровой стрелялке, а взаправду.
Взаправду — два предлога, усиливающих действие и без того непреклонного слова «правда». Такая правда жестока и мучительна. Дурацкие тростинки с вольфрамовыми наконечниками убивают больно и навсегда. Уже не перегрузишься и не выйдешь из игры, и собственная система безопасности, дав наиграться, не спасет в последнюю секунду. Здесь Земля — естественная среда обитания, естественно пропитанная насильственной смертью.
Ноги стали непослушными, они не хотели бежать, но бежать было надо, иначе пружинистые безмозглые попрыгунчики прискачут сюда, где стоит его дом, не полученный от деда и не сколоченный собственноручно, но, все равно, свой — единственный во вселенной дом.
Поначалу Верис не знал, как назвать свое новое жилище, склоняясь к термину «хижина», но теперь знал — его дом, который надо защищать. И он добежал вовремя и устроил агрессору такой облом, что причитания убегавших были слышны от самой Помойки.
И все же в этом разгроме было что-то игрушечное, словно взрослый дядя обидел несмышленых малышей. Злых, жестоких, но все же малышей, которых стыдно обижать. Поэтому, обломав захватнические планы главного, Верис пробрался как можно ближе к границе и попытался вступить с главным в мысленную беседу. Не подавить его волю, а договориться, как положено людям.
Договориться не удалось, само это слово предусматривает разговор, а говорить главный не любил да и не мог толком. Едва он ощутил присутствие Вериса, в нем поднялась волна такой ярости, что Верис поспешил убраться.
Ржавые болота не представляли особой ценности даже по меркам нищей Земли, но мысль, что есть нечто, не подчиняющееся божественной воле начальства, была непереносима. Стоило ли добиваться высокого положения, если кому-то глубоко плевать на эту высоту?
Что может быть бескорыстней ненависти к инакомыслящему?
Верис не знал, была ли развернутая кампания по уничтожению глухих варваров вызвана его появлением или он так удачно подгадал, в последнюю минуту придя на помощь поселянам. Во всяком случае набеги кучников становились все чаще и ожесточеннее. Стягивались войска с других регионов, и не один, а несколько главных гнали их в бой. Как может быть несколько главных, Верис не понимал, но с этим фактом приходилось считаться.
— Я выпущу тебе кишки! — телепатически ревел очередной стратег, пропитывая жаждой убийства преумноженную попрыгучую толпу.