- У Ихнего музыка, - сказал, не подумав, Александр Борисович.
Тамара Александровна включила ночник.
- Так. Хватит с меня. Или ты или я - кто-то идет спать в гостиную.
- Томусик! Лапочка.
- Всё. Забыл об этом. Потерпишь. Каков наглец! Где ты нашел этих Ихних? Объявления давал?
- Зачем ты? Ты же сама говорила, что тебе нравится аромат Ихнего чай, жена Ихнего интеллигентная дама.
- Я тебя убью сейчас.
Тамара Александровна лежала, и всё сознание ее клокотало. Всю жизнь она считала, что только грамотная речь очистит и возвысит душу народа, что говоря правильно, мы и жить будем правильно (она и мне выговаривала: «Как ты выражаешься, ужас!» - я только кряхтел).
Она представила, как говорит сотрудницам: «Ихние - люди милые и воспитанные», и делает
паузу не там. На глазах выступили слезы.
Мы встретились с ней несколько дней назад. Она была холодна.
- Я должна предупредить тебя, хоть мне это и тяжело, - сказала она, отводя глаза в сторону, -
если ты намерен встречаться с Ихними, восторгаться Ихними... одним словом, или я, простая русская интеллигентная женщина, или Ихние.
- Тома, - сказал я искренне, - зачем мне Ихние, я ведь как Ихние - ни говорить, ни думать.
Вечером мы втроем читали Блока и плакали. От соседей доносилась музыка.
- Что за воспитание у Ихнего - мужа.
- Не лучше и у Ихней - жены.
Мы не осуждали их нравы, Боже упаси, но нам безумно хотелось отгородиться от Ихнего.