И вновь Кант
В предыдущей главе нам уже случалось затрагивать теорию нравственности Канта. Сам философ назвал главное правило своей системы категорическим императивом: «Поступай всегда так, чтобы твой принцип действия мог в то же время стать универсальным законом». Таким образом, правду следует говорить не потому, что ложь может навлечь на вас много неприятных последствий (как мог бы сказать консеквенционалист), и не потому, что другие люди могут рассердиться на вас, если вы будете лгать им (как сказал бы сторонник теории общественного договора), а только потому, что политика лжи непоследовательна. Ведь если каждый начнет лгать, то вскоре люди совсем перестанут говорить правду, так как никто не будет им верить. Но коль скоро ни от кого нельзя будет услышать правды, то и ложь тоже перестанет существовать.
Таким образом, привычка лгать всякий раз, когда это служит вашим личным интересам, является саморазрушительной — в итоге она искореняет саму себя. Вот потому—то, как считал Кант, лгать — плохо.
Категорический императив Канта — не что иное, как философское переосмысление золотого правила, ибо говорится в нем о том же: если вы вправе совершить тот или иной поступок, значит, и другие вправе поступать так же. Если же другие не имеют морального права вести себя каким—то образом, значит, то же самое можно сказать и о вас. Иными словами, если вы собираетесь что—то сделать, спросите себя прежде: возможно ли, чтобы и все остальные вели себя подобным образом? И если выяснится, что нет, то вам следует избегать таких поступков.
Таким образом, перед нами интерпретация золотого правила. Нравственность или безнравственность поведения, по мнению Канта, определяется прежде всего последовательностью такого поведения. Если тот или иной обычай не может быть последовательно перенят всеми людьми, его нельзя считать нравственно оправданным.
Во—вторых, идея последовательности неразрывно связана с идеей беспристрастности: правило, которое может быть последовательно перенято, должно быть перенято всеми людьми вне зависимости от их качеств. То, что будет правильно для вас, будет правильно и для остальных — кем бы они ни были. Чтобы лучше понять роль, которую играет в философии Канта идея беспристрастности, следует обратиться к альтернативной формулировке категорического императива.
Несмотря на то что данная формулировка выражает по сути то же самое правило, называется она несколько иначе — практическим императивом: «Поступай так, чтобы все люди, включая тебя самого, были для тебя не только средством, но в то же время и целью». Попробуем разобраться в том, что это значит.
С самого начала ясно одно: Кант предлагает поступать со всеми людьми так, как если бы они были не только средством, но и целью. Но что значит обращаться с людьми как со средством? Давайте прежде всего разберемся с тем, что такое средство. По сути своей это нечто такое, что мы используем для достижения цели. Так, например, лекарства — это средство, позволяющее нам достичь поставленной цели, а именно — выздороветь. И гоночные машины тоже будут средством; только с их помощью мы рассчитываем достичь совсем иной цели — испытать захватывающее ощущение скорости или произвести впечатление на противоположный пол. Деньги тоже будут средством, ибо позволяют приобрести то, что нам необходимо. При этом все средства обладают определенного рода ценностью — но лишь в той степени, в которой помогают нам достичь поставленной цели. Подобную ценность принято называть вспомогательной.
Все, что служит средством для достижения определенной цели, обладает вспомогательной ценностью.
И потому обращаться с человеком как со средством означает обращаться с ним таким образом, как если бы он был инструментом, позволяющим реализовать ваши желания. Обращаться же с ним только как со средством означает попросту использовать его в своих интересах. С вашей точки зрения, такой человек будет простофилей, пешкой, марионеткой, лакеем — короче говоря, простым инструментом. Вполне естественно, что в связи с этим возникает вопрос о ценности такого человека. Так что если кто—то служит для вас обычным средством, таи ценен он лишь постольку, поскольку помогает вам в достижении ваших целей.
Но люди, по утверждению Канта, не просто средства. Каждый из нас ценен сам по себе. Отчасти это связано с тем, что у каждого из нас есть свои цели, планы, интересы, намерения, которые невозможно свести к интересам, планам и намерениям других людей. И эти независимые интересы определяют нашу истинную ценность. Ее принято называть внутренней ценностью человека. И потому, согласно Канту, мы не только средства, но еще и цели. Каждый из нас обладает не только вспомогательной, но и внутренней ценностью.
Если мы желаем следовать практическому императиву Канта, то к каждому, включая самих себя, должны относиться не только как к средству, обладающему вспомогательной ценностью, но и как к цели с ее внутренней значимостью и неоспоримой ценностью. Те люди, которые читали Канта не слишком внимательно, ошибочно полагают, что этот императив помешает им заключать коммерческие сделки. И действительно: если я нанимаю водопроводчика, чтобы он прочистил трубу, разве я не обращаюсь с ним как со средством, которое должно способствовать достижению моих целей? Разве не представляет он для меня в этом случае лишь вспомогательную ценность? Да, разумеется, я обращаюсь с ним как со средством — но не только. Согласно практическому императиву, нет ничего плохого в том, чтобы осуществлять при помощи других людей свои намерения. Плохо, когда мы начинаем использовать этих людей, не замечая присущей им внутренней ценности. Так, нанимая водопроводчика, я не обращаюсь с ним исключительно как со средством — во всяком случае, до тех пор, пока плачу ему за работу.
Итак, согласно Канту, мы имеем право обращаться с другими людьми как со средством, но — и это самое главное — не только как со средством.
Не менее важна для практического императива идея беспристрастности. Любой человек заслуживает того, чтобы в нем видели не только средство, но и цель. Это верно как для вас, так и для всякого другого. Например, если ваши отношения с партнером складываются таким образом, что вы цените себя лишь потому, что содействуете целям этого человека, то вы рассматриваете себя исключительно как средство, но не как цель. А с точки зрения практического императива это совершенно недопустимо — точно так же, как использовать других только в качестве средства, забывая о присущей им внутренней ценности.
Итак, основная идея практического императива — это идея беспристрастности. Все мы заслуживаем равного к себе уважения: и как цели—в–себе, и как средства, способствующие реализации намерений других людей.
Таким образом, Кант создает систему нравственности, основанную на понятиях последовательности и беспристрастности. Нравственность немыслима без последовательного отношения к другим людям, а это, в свою очередь, требует от нас полной беспристрастности: каждый человек заслуживает равного к себе уважения, будучи не просто средством, но и целью—в–себе.
Величайшее благо для максимального количества людей
Еще один способ раскрытия основополагающих концепций последовательности и беспристрастности неразрывно связан с теорией нравственности, известной как утилитаризм. Среди наиболее известных приверженцев этой теории мы можем назвать английского философа восемнадцатого века Иеремию Бентама и английского философа девятнадцатого века Джона Стюарта Милля. Утилитаризм во многом отличается от системы Канта. Основное отличие состоит в том, что утилитаризм ставит во главу угла последствия наших поступков. Согласно этой теории, нравственность или безнравственность поступков определяется исключительно последствиями, к которым приводят наши действия, и ничем более. Кант же, напротив, был деонтологистом: с его точки зрения, нравственность или безнравственность поступка определяется лежащим в его основе принципом действия — иначе говоря, намерением, приведшим человека к совершению данного поступка. Наверняка вы слышали утверждение: «Дорога в ад устлана благими намерениями». Так вот: утилитаристы с этим бы согласились, а Кант — ни за что.