Да, некоторое различие, конечно, есть. Тело нашего монстра было собрано из относительно крупных деталей (рук, ног, мозгов), а частички, из которых сделаны мы (атомы и молекулы), значительно меньше. Компоненты нашего монстра были крупнее, чем у обычных людей, но они были соединены в полном соответствии с основными физическими законами. Если у «существа» был разумный, хотя с помутившимся рассудком, создатель, то мы появились на свет в соответствии с шаблоном, определенным генами родителей. Если способности и склонности достались монстру от людей, из кусочков которых он был сшит, то нам пристрастия и таланты достались от предыдущих поколений.
Согласитесь, что различия не так велики. Мы не в буквальном смысле состоим из органов наших предков, но гены достались нам именно от них. Подобно чудищу Франкенштейна, мы выясняем, что появились в результате взаимодействия неподвластных нам сил и людей, о которых не имели даже смутного представления. Мы отделены от процесса «производства» самих себя, не принимаем в нем участия.
После того как чья—то неведомая воля создаст ужасающую симметрию нашего облика, мы, подобно этому монстру, оказываемся в жестоком и бесчувственном мире. Наше окружение постоянно меняется: оно то снисходительно, то враждебно. И опять в большинстве случаев мы не можем повлиять на это. Мы в прямом и переносном смысле получаем удары от наших родителей, учителей, коллег по работе, друзей и возлюбленных. Мы в такой же мере являемся результатом деятельности этих людей, как и родительских генов.
Мы так же несвободны в выборе генотипа и среды, как Роберт Де Ниро — в выборе людей, из которых его собрали, и враждебно настроенных жителей города, которые затем преследовали его. Очевидно, что само «существо» и случившиеся затем события — результат этих обстоятельств. В этом горниле монстр был выкован, и в этом огне чудищу суждено было погибнуть. Но и мы рождаемся на свет и закаляемся в обстоятельствах, на которые не можем оказать влияния, имея о них очень смутное представление. Если чудищу Франкенштейна суждено гореть в одном пламени, то нам — в другом.
Черная дыра
Идея абсурда и проблема смысла жизни возникают из—за того, что о каждом происходящем с нами событии можно рассказать две совершенно разные, разумным способом не согласующиеся между собой истории. С одной стороны, я режиссер или главный герой, как Кеннет Брана или Роберт Де Ниро, с другой — эпизодический персонаж, как Иан Хольм или Том Хале.
Представляется, что взгляд снаружи разрушает видение событий и нашей роли в них изнутри. Какое я могу иметь значение в происходящем, если появился в результате действия процессов и сил, существовавших задолго до моего рождения, а мое бытие неразрывно связано с ними? В голову приходит такое сравнение: наше место в истории напоминает водоворот в окружающей его воде. Водоворот рождается из течения воды, которое служит причиной его появления. Каждый из нас существует в потоке истории, как водоворот в течении реки, мы созданы этим потоком так же, как водоворот — рекой. Но если водоворот — побочный эффект течения, можем ли мы иметь большее значение, чем случайный результат не зависящих от нас обстоятельств?
В качестве примера, иллюстрирующего жизнь, замкнутую на собственных процессах, можно привести цикаду — насекомое вроде мотылька. Некоторые разновидности цикад живут около 17 лет, почти все это время проведя в стадии личинки под землей. Личинка цикады 17 лет прячется в темной норе в глубине земли, чтобы затем появиться на поверхности для короткого брачного полета, отложить яйца и очень быстро умереть. Ее потомство живет в узких подземных норах 17 лет, прежде чем выйти наружу, чтобы продолжить процесс размножения.
Есть отличное объяснение тому, как цикада пришла к этому образу жизни. Скрываясь под землей столько лет, цикада «прореживает» популяцию угрожающих ей хищников. Если вы питаетесь только цикадами, то придется поститься 17 лет, после чего на вас обрушится ливень из цикад, с которым не так легко будет справиться.[6] Если вы питаетесь цикадами, вам придется то голодать, то пировать, причем чаще вас ожидает первое. Поэтому ко времени нашествия цикад популяция их любителей станет гораздо меньше, если они в процессе эволюции не научились впадать в спячку или заботиться о продолжении жизни другим способом. Эволюционная теория предсказывает выживание сильнейших видов. Цикады под влиянием генетических изменений, происходящих вследствие естественного отбора, постепенно проводили все больше и больше времени под землей, находясь в стадии личинки сначала два года, потом три, потом еще больше… Рекордное достижение на данный момент — семнадцать лет. Хищники, питающиеся цикадами, изменяют свой жизненный цикл аналогичным образом. Но победа в этой схватке имеет свою цену. Цикады платят тем, что устраивают себе подобие ядерной зимы, проводя почти всю жизнь замурованными в подземных бункерах. Но зато они уходят ярко, с шумом и треском, а не хныкая и стеная, как многие из нас.
Без сомнения, жизненный цикл цикад — очень яркое воплощение идеи о бессмысленности существования, какое может встретиться в природе. У нас есть прекрасное объяснение тому, как цикады «дошли до жизни такой», как у них образовался неординарный жизненный цикл. Но установление причины ничего не добавляет к постижению смысла и цели существования. Каждая цикада выброшена в мир, а ее — по нашим критериям — убогая жизнь принесена в жертву роду, который появился задолго до ее рождения и будет продолжаться после ее смерти. Это маленькое существо даже не начнет понимать, что с ним происходит. Цикада тоже станет очередным крошечным водоворотом в потоке истории.
Возможно, жизнь цикады бессмысленна, но это не значит, что она абсурдна. Для ситуации абсурда требуется не только отсутствие в ней смысла, но и осознание этого. Абсурд человеческого существования возрастает из—за конфликта между серьезностью, которую мы приписываем нашей жизни, остротой наших нужд, трезвостью наших целей и бессмысленностью, которую мы все (хотя бы время от времени) ощущаем в своем сердце.
Миф о Сизифе
Французский философ—экзистенциалист Альбер Камю иллюстрирует идею абсурда древнегреческим мифом о Сизифе, который был смертным, осмелившимся оскорбить богов. Каким образом — точно неизвестно, есть разные версии этой истории. По самому распространенному варианту, Сизиф после смерти попросил у Аида разрешения вернуться на время на Землю, чтобы завершить свои дела. Но когда он увидел дневной свет, почувствовал на своем лице прикосновение теплых солнечных лучей, то не захотел возвращаться обратно, в тьму подземного мира. Презрев угрозы Аида, оставив без внимания требования вернуться в его мрачные владения, Сизиф еще много лет прожил, наслаждаясь светом солнца, пока по воле богов не был насильно возвращен в царство Аида, где его уже ждала кара.
В наказание за свой проступок Сизиф должен был вкатывать на вершину горы огромный камень. Когда после долгих часов, дней или даже месяцев изматывающего труда камень оказывался на нужном месте, он сразу скатывался обратно к подножию горы, и Сизиф был вынужден снова начинать свою работу. Так продолжалось целую вечность. Ужасное наказание заключало в себе жестокость, на которую способны только боги. Но в чем, собственно, состоит ужас этого наказания?
Обычно при толковании мифа обращают внимание на тяжесть сизифова труда. Про камень говорят, что он так огромен, что его с трудом можно сдвинуть с места, поэтому каждый шаг Сизифа сопровождается предельным напряжением сердца, нервов и мускулов. Но ужас сизифова труда заключается вовсе не в том, что он слишком тяжел. Предположим, боги дали несчастному вместо массивного валуна маленький камешек, который можно легко носить в кармане. Тогда Сизиф не спеша мог бы приходить на вершину горы, смотреть, как камешек скатывается с нее, и снова начинать свою работу.
6
Похожая идея использована в недооцененном фильме 2000 года под названием «Черная дыра» («Pitch Black», 2000) с Вином Дизелем в роли психопата с золотым сердцем. Механизм эволюционного круга в этом фильме иной: он связан с 27–летним затмением трех разных солнц.