Если власть твоя достигнет до того, что пресечет всякого рода в государстве твоем насилия: если ты подлинно заставит трепетать тех утеснителей, которые под твоим именем дерзнут угнетать вольность, тогда единогласно прославят твое могущество и учинят его сильнейшим и священнейшим. Но если ты по слабости или заблуждению, станешь царствовать над едиными токмо царедворцами, кои и сами при тебе царствовать станут... какое тогда будет правление? ужаснее и самовластнаго! плачь!
Да наградит тебя предвечный судеб человеческих учредитель светом своим и силою.
Ты родился в счастливое и достопамятное время: благодари текущее столетие! оно для тебя трудится, оно день от дня более тебя просвещает; оно приуготовляет для тебя новые и здравые умоначертания. Екатерина и Фридерик являют тебе превосходство своего разума. Стоит только тебе обучиться читать; но будешь ли ты любить чтение? читай, я заклинаю тебя; читай о великих и благотворных деяниях Екатерины и Фридерика, царствующих в таких странах, которые менее нежели твоя согреваются лучами небесного светила.
Каким сокровищем для твоего могущества могут быть сии безгласные строки, кои мы для показания тебе всех путей истинные славы на прерыв друг пред другом начерчиваем. Славу сию на конец познали. Сколь бы велико ни было твое высокомерие, сии строки не оскорбят его. Не человек будет говоришь тебе, но книга; чего ее страшишься? если она тебе понравится, то великая душа твоя не умедлит согласоваться с ее начертанием; но ты столь же легко можешь и удалишь ее, если.. ах не страшись со временем открывать книгу! истина, которая громким своим восклицанием могла бы оглушить нежный твой слух, истина, говорю, посредством своего тихого и почтительного гласа проникнет в свободное время в душу твою; и как ты всегда властен будешь отставать от чтения увещательного писания, то можешь внимать оному тем с большею охотою а может быть и доверенностью; взоры твои чрез сие простое средство опустятся даже до самых низких состояний, кои в чертогах твоих совсем бывают забвенны; ибо они суть потаенные корни, питающие гордые листья, коими превозносится древо, ими приосененное. Из сих то скрытных и животворных протоков изобилие твое истекает: для чего же бы тебе смотреть на один токмо стебель!
Читай; читай хотя для того, дабы услышать противное тому, что будут говорить тебе ежедневно. Не уклоняй твоего слуха от сего противоречия. Кто будет говорить тебе без прикрасы и во всякое время, когда бы ты ни восхотел внимать ему? тот, который не имеет ни какой пользы тебя обманывать, который живет от тебя в отдалении, который никогда тебя не видел и никогда к тебе не приблизится, тот который уже во Гробе или на краю оного. Он приносит тебе то, что его очи, его испытание и его разум собрали, и предлагает тебе оное, даром: он преподает тебе сии не ложные, сии нелестные наставления, кои никакого состояния человеку столько ненужны, как тем, от которых зависит жизнь целого народа.
Ты услышишь да и нет об одном деле, поелику непрёменно окружен будет такими людьми, коих речи ни правды ни лжи в себе не заключают, и которые столь темно мнения свои предлагают, что Государь должен в бесконечной пребывать нерешимости, а сие то для них и нужно к удобнейшему преклонению весов на сторону щекотливого их самолюбия. Со всем тем обладателю пространного Государства весьма нужно иметь разум решительный и непоколебимый; ибо нерешимость есть совершенная пагуба для политических дел и общественного блага; и чем Государство сильнее тем оно ближе чрез таковую нерешимость к потере своего величия, силы и равновесия.
Читай, и сравнивай. Не забывай историю о республиках, которая откроет тебе пространное к размышлениям поле. Книги вразумят тебя лучше твоих советников. Тиснение книг, сей дар божественной руки, научит тебя должности Государя, искусству творить убедительными твои законоположения. Оно возвестит тебе разительные истины и возвестит их смиренным гласом. Исшедшие из теснения самые замечательные черты не будут более иметь своевольного дерзновения; но хотя бы гражданская ревность и не всегда была в своих пределах, при всем том менее ли ты будет от того силен, что хотя единожды преклонишь слух свой с свободному и республиканскому гласу? он должен быть таковым для удобнейшего тебя просвещения; ты сравнишь его потом с риторскими речами, в коих боязливая истина, исходящая из святилища законов повергается к стопам твоим, поелику она от присутствия твоего приходит в уторопление и ничего столько неожидает, как той минуты, в которую ты повелишь ей удалиться от твоего престола.