«Постоянное производство самого производства, привитие производства к продукту составляет свойство машин для первичного производства. […]
Из производства следует продукт как часть тождества продукт/производство. Это тождество образует третий термин в линейной серии, как бы огромный недифференцированный объект. Все на мгновение останавливается, застывает (потом все снова заработает). В каком-то смысле больше хотелось бы, чтобы ничто не работало, не функционировало: не рождаться, остановить колесо рождений, остаться без рта для сосания, без ануса для испражнения. Достаточно ли повреждены машины, достаточное ли число деталей от них отвалилось, чтобы они превратились сами и нас превратили в ничто? Видимо, для этого потоки энергии еще слишком связаны, частичные объекты еще слишком органичны… Наш организм создаваем машинами желания, но в лоне этого производства, в самом этом производстве тело страдает от такого устройства, страдает от того, что оно не организовано по-другому, что оно вообще организовано… Автоматы перестают работать, из них вываливается составлявшая их неорганизованная масса. Полное тело без органов непродуктивно, стерильно, непорождено, непотребляемо».
Здесь могут сказать: «Ну, вы специально отобрали каких-то постмодернистов». Хорошо, вот самая классичная классика.
«Ее [природы] отличительной чертой является то, что идея определяет самое себя, то есть полагает в самой себе различие, некое иное, но полагает его таким образом, что она в своей неделимости является бесконечной благостью и сообщает, дарит инобытию всю свою благость. Бог, следовательно, остается равным себе в своем определении другого. Каждый из этих моментов сам, в свою очередь, является всей идеей и должен быть осуществлен как божественная тотальность. Различенное может быть постигнуто в трех формах: как всеобщее, особенное и единичное. Как всеобщность различенное остается в лоне вечного единства идеи; это вечный сын божий, как его понимал Филон. Крайней противоположностью этой формы является единичность, форма конечного духа. Единичное как возвращение в само себя есть, правда, дух; однако как инобытие, исключающее все другие духи, единичность есть конечный, или человеческий, дух, ибо до других конечных духов, кроме людей, нам нет никакого дела. Так как единичный человек понимается нами вместе с тем как находящийся в единстве с божественной сущностью, то он является предметом христианской религии, и это высшее требование, которое может быть к нему предъявлено. Третья форма, которой мы здесь занимаемся, – идея в ее особенности, – есть природа, лежащая между этими двумя крайними моментами. Эта форма более всего доступна, понятна рассудку. Дух положен как существующее для себя противоречие, ибо бесконечно свободная идея и она же в форме единичности находятся между собой в объективном противоречии; в природе же противоречие существует лишь в себе или для нас, так как инобытие выступает в идее как покоящаяся форма. В Христе противоречие положено, а затем снято как жизнь, страдание и воскресение. Природа есть сын божий, но она – сын божий не как таковой, а как упорное пребывание в инобытии, – она есть божественная идея, как поставленная на одно мгновение вне области любви. Природа есть отчужденный от себя дух, который в ней лишь резвится; он в ней вакхический бог, не обуздывающий и не постигающий самого себя; в природе единство понятия прячется».
Это не какой-то особенный отрывок. Там все примерно такое. Не только у Гегеля, но Шеллинга, Фихте и т. п. Король голый, но он голый каким-то непростым, хитровыдуманным способом – и многие готовы счесть его одетым из вежливости. Вдруг нам не хватает образования, чтобы это увидеть. Но давайте проведем мысленный эксперимент. Напомним: том посвящен природе. Занесите текст на любую современную кафедру, имеющую к природе хоть какое-то отношение, и скажите, что это работа молодого, подающего надежды аспиранта… Попросите отнестись с пониманием. Как думаете, ответ будет хотя бы цензурен?
Помимо забавы, отрывки приведены для того, чтобы проиллюстрировать метод философии или то, что может считаться таковым. Как мы и говорили, там действительно что угодно, если оно сумело (по разным причинам) произвести на кого-то впечатление.
Если не дружить с рациональностью, она не обидится. Просто у вас получится хуже, чем там, где с ней хотя бы знакомы.