Об итогах исторического творчества большевиков в национальном вопросе весьма иронично отозвалась известная российская журналистка и писательница Юрия Леонидовна Латынина: «Даже национально Россию развалили именно большевики. В России не было никакой республики Татарстан — была Казанская губерния. И не было республик Грузия и Армения — был Закавказский край. Именно большевики в поисках идеологической фикции, которая позволила бы оформлять завоевание как освобождение, придумали государство СССР и записали в своей Конституции, что каждая республика этого СССР обладает правом на самоопределение вплоть до отделения. Они думали, что Конституция — фикция? Извините, страны, в которых Конституция — фикция, долго не живут». Потому-то сие порождение административного волюнтаризма не могло не дать, а с годами и дало горькие побеги. В частности, отмечается, что созданные большевиками республики искусственно провоцировали деление их жителей на «привилегированных», принадлежащих к титульной нации, именем которой нарекалась республика, и прочих, отнесенных к национальным меньшинствам. Именно так, большевики, постоянно говорившие об интернационализме, объективно заложили мину замедленного действия под фундамент СССР и, соответственно, основу для его будущего распада, а также буйного расцвета агрессивного национализма на его руинах.
Вместе с тем, необходимость познания исторического продукта столь тесного альянса трёх славянских народов потребовала от автора введения соответствующих обобщающих категорий. В частности, с этой целью их союз в качестве доминирующего, цементирующего и системообразующего начала в Российской, а затем и советской империи получил в настоящей работе определение «титульная супернация». Это политико-правовое понятие введено и используется автором в качестве рабочей категории исключительно для целей настоящей книги и ни на что более не претендует. Посему этой категории не следует придавать этнический либо цивилизационный характер. Как в западной, так и в русскоязычной литературе то политическое образование, которое в настоящей работе приобрело определение титульной супернации, традиционно именуют то российским, то русским народом, то просто русскими. Хотя очевидно, что речь чаще всего идёт о трёх славянских этносах в их совокупности, но такое словоупотребление нередко вводит в заблуждение, поскольку отождествляется почему-то исключительно с русским этносом. Цитируя многочисленные подобные источники, автор не берет на себя непосильное бремя в каждом отдельном случае оговаривать, о ком идёт речь, оставляя такое право за внимательным и непредубежденным читателем.
Отмечая созидательную роль украинцев в этом историческом альянсе, автор имеет в виду преимущественно тех из них, которые были вначале российскими подданными, а впоследствии советскими гражданами. Разумеется, эта категория не отражает особенности исторической судьбы тех украинцев, которые были подданными сначала Австро-Венгерской империи, а впоследствии — гражданами Польши, Румынии, Венгрии и Чехословакии. В этих странах украинцы проходили по разряду национальных меньшинств со всеми вытекающими для их менталитета и исторической судьбы последствиями. На это обстоятельство, в частности, обратил внимание украинский историк П.П. Толочко, который писал, что «украинцы в этих государственных образованиях были людьми второго сорта, что ни в одном из них не получали такого доступа к государственному управлению, какой имели их соплеменники в России, что польские «либералы» посредством Брестской унии отняли у них веру отцов и дедов, навязали католицизм, а австро-венгерские — заключали их в концентрационные лагеря Терезино и Таллергоф». Поэтому не удивительно, что отношение украинцев — уроженцев дунайской империи — к России, её истории, населению и выдающимся деятелям явно отличается от восприятия российских (советских) украинцев. Последнее позволило многим отечественным политикам, политологам и журналистам заговорить о «двух нациях», о «двух Украинах», о «расколе» народа.