Для полноты картины уместно упомянуть оригинальное деление естественного права на три вида. Так, автор этой концепции, итальянский философ Джамбаттиста Вико (1668–1744) именовал первое право как Божественное Право, поскольку люди были убеждены в божественном характере всего происходящего во Вселенной. Второе право — как Героическое право, т. е. право силы, свойственное в основном диким народам. И, наконец, третье — Человеческое Право, продиктованное развитым человеческим разумом. Однако взгляды сии не получили сколько-нибудь широкого признания в истории идеи естественного права. В конце концов важны не определения и классификации — любимое занятие теоретиков права, а суть дела: человечность, доброжелательность, уважительность, предупредительность, заботливость, совестливость во взаимоотношениях между людьми, вне зависимости от того, на каком языке они говорят, где — в деревне или в городе — родились, какую одежду — с вышивкой либо без таковой — носят. Последнее, правда, абсолютно недоступно для понимания некоторых партий власти отдельных постсоветских стран, отягощенных традицией невежества, буквально, на подсознательном уровне.
Идея естественного права — безусловное завоевание и достояние западной традиции права. Западная цивилизация тем самым стала подлинной колыбелью философии прав человека.
Согласно излагаемому здесь взгляду, естественные права человека составляют ядро, основополагающий и важнейший институт естественного права. И далее речь пойдёт исключительно о естественных правах человека. Эти права в литературе также именуются фундаментальными, чем подчёркивается их значение в качестве основания, базы, опор, на которых возвышается вся мировая архитектоника Права. Они находятся вне пределов досягаемости для государства; они не могут быть им упразднены, ограничены во времени или в пространстве. Как писал Томас Джефферсон, «нет ничего, что нельзя было бы изменить, кроме врождённых и неотъемлемых прав человека». Соответственно, при конкуренции естественных прав человека и публичных интересов державы приоритет, несомненно, должен оставаться за правами человека. В этом постулате — политический смысл и великое предназначение этой идеи.
Философы эпохи просвещения под естественными правами понимали право каждого человека заботиться о своей безопасности, о сохранности своего имущества, о своей свободе, которая сама по себе исключает возможность причинять вред другому. Эти ценности, по их убеждению, не должны были зависеть от государства и его правителей. Эти права представляли собой удел частной жизни человека, в которую не должна была ступать нога публичной власти. Действительно, при таком подходе подобные права в своей совокупности способны были обеспечить самый минимально необходимый уровень свободы, ниже которого уже попирается человеческое достоинство. А достоинство представляет собой подлинную суть личности человека. Без достоинства нет прав человека, нет гражданского общества, нет правового государства, нет западной цивилизации, нет Бога, наконец. Н.А. Бердяев, подчеркивая в одной из своих работ особый, надгосударственный источник происхождения прав человека, заметил, что Декларация прав Бога и декларация прав человека, по сути, одна и та же декларация. По сути, речь идёт о декларации человеческого достоинства. Суммируя всё вышесказанное, вниманию читателя предлагается следующее определение исследуемого явления.
В настоящей работе под естественными правами человекапонимается совокупность данных человеку от природы (от Бога) и в силу этого принадлежащих ему с момента рождения прав на жизнь и свободу, на безопасность и стремление к счастью, на собственность и сопротивление угнетению, на развитие и родной язык, которые предшествуют государству и законодательству, а посему не подлежат какому-либо изъятию, ограничению или отмене.
Автор полагает при этом нелишним уточнить, что устоявшаяся в литературе и ставшая почти классической формула «естественные права человека», по сути, означает естественные права человечества. Естественные права — это уникальное и вместе с тем универсальное явление, нечто гораздо более возвышенное и грандиозное в мировом масштабе, чем власть отдельных государей, правителей и вождей всех типов и мастей, чем значение отдельных государств, их конституций и правовых систем, феномен, который самим фактом своего появления на свет ассоциируется, прежде всего, со всем человечеством. Подобный взгляд отвечает традиции, которая ведёт свою родословную от великого Сократа (469–399 д.н. э.). Этот древнегреческий философ логически доказывал, что неписаные законы, общие для всего человечества, не могли быть установлены отдельными людьми и народами, поскольку они практически были лишены возможности собраться все вместе и объясниться на одном языке. «Законы эти, очевидно, — делает вывод мыслитель, — установлены Богом» (в контексте нашей работы — выработаны человечеством).