Многие из числа подвергшихся психиатрическим репрессиям обращались за защитой в правительственные органы. Но не было ни одного случая, чтобы такие заявления или разоблачения преступной деятельности врачей СПБ и Института имени Сербского расследовались. Это не удивляет тех, кто выступал с разоблачениями карательной психиатрии. Они уже давно утверждали, что репрессивное ее использование — дело рук не медиков, а органов госбезопасности; что именно волю последних выполняют психиатры, пренебрегшие своим врачебным долгом и ставшие на путь преступного использования медицинских знаний». Этому позорному порождению советской политической системы было посвящено издание «Казнимые сумасшествием: Сборник документальных материалов о психиатрических преследованиях инакомыслящих в СССР» (1971 г.), а также книга российского правозащитника и бывшего советского политического заключенного Александра Пинхосовича Подрабинека «Карательная медицина» (1979 г.). В ней он, в частности, отметил, что «…карательная медицина — орудие борьбы с инакомыслящими, которых невозможно репрессировать на основании закона за то, что они мыслят иначе, чем это предписано». А.И. Солженицын в сердцах даже окрестил это изобретение большевистского режима «советским вариантом газовых камер», а В.К. Буковский «психиатрическим ГУЛАГом».
В качестве примеров применения подобной «карательной психиатрии» можно привести состряпанное под председательством академика Андрея Владимировича Снежневского (1904–1987) заключение Всесоюзного научно-исследовательского института судебной психиатрии имени В.П. Сербского. В этом акте генералу П.Г. Григоренко был выставлен такой диагноз: «Страдает психическим заболеванием в форме патологического (паранойяльного) развития личности с наличием идей реформаторства». После чего этот порядочный, умный и мужественный человек был помещён в психиатрическую лечебницу на принудительное лечение. Другой пример: по воспоминаниям знаменитого российского художника и скульптора М.М. Шемякина, на своём личном опыте познавшего все «прелести» подобного оздоровления, «нас как идеологических преступников в тюрьмы и лагеря не сажали, а просто-напросто объявляли психически больными. С диагнозом «вялотекущая шизофрения» (этот термин был изобретен в 60-е годы и использовался для расправы с инакомыслящими) нас упрятывали в сумасшедшие дома, где старательно выбивали инакомыслие при помощи инсулина или каких-то новых психотропных препаратов… Это была экспериментальная база, где на нас испробовали новые психотропные препараты». Такие вот были времена. А сколько менее известных людей прошли мучительные испытания палатами советских психиатрических лечебниц только потому, что не могли заглушить в себе голос совести — основной порок в этом бездушном, невежественном и жестоком государстве. Недопустимое применение психиатрической медицины с целью подавления свободы слова, мысли и убеждений вызвали острую реакцию у наиболее совестливой части советской интеллигенции. Один из наиболее ярких её представителей академик А.Д. Сахаров в открытом письме на имя главы советской империи, в частности писал: «Я считаю недопустимым психиатрические репрессии по политическим, идеологическим и религиозным мотивам».
Но какой репрессивный режим будет отказываться от одного из самых эффективных инструментов борьбы со своими оппонентами? Ибо способность мыслить, сопереживать другим людям и проявлять солидарность с жертвами подобного режима как раз и составлял основной предмет забот со стороны этой отрасли советской медицины. Анализируя итоги неутомимой совместной деятельности КПСС, КГБ и «карательной психиатрии» невозможно не прийти к прискорбному заключению, что свою черную работу они всё-таки сделали. Им действительно удалось максимально очистить ряды советского народа от наиболее совестливых, честных и мужественных людей. Особенно заметны итоги этой «государственной» деятельности стали после распада СССР, в результате чего число бандитов, авантюристов, проходимцев, олигархов всех мастей и разрядов развелось несметное множество, а круг людей с совестью и способностью созидать во благо общества сузился до критического предела.