Стоит спросить: стал бы хороший (в этическом смысле) учитель так поступать? Ученики, выйдя с урока, спрашивают друг у друга, не повлечет ли это «проблемы с министерством, если там прознают…» (КО). Вплоть до заключительной страницы Ордена Феникса, единственными людьми, применившими эти проклятия, не считая соратников Волан-де-Морта, были Долорес Амбридж (парадигма зла в своем роде) и Гарри, который пытался таким образом отплатить Белатрисе Лестрейндж за убийство Сириуса. Но Гарри не удается правильно применить проклятие, поскольку, как говорит ему Белатриса, «тебе нужен правильный настрой» (ОФ). Выясняется, что необходимо желать власти, соответствующей каждому из проклятий, чтобы действенно их использовать, и таким образом ни одна добрая ведьма или добрый волшебник не могут успешно их использовать, даже на пауке. Дамблдор не мог их использовать — по меньшей мере, пока оставался собой. Как Лестрейндж говорит Гарри: «ты должен по-настоящему желать причинить боль — наслаждаться болью…» (ОФ). Ее слова проливают свет на замечание Барти Крауча Младшего, который говорит, что «Аванда Кедавра — это проклятие, требующее мощной магии; вы все сейчас можете вынуть свои палочки, направить на меня и произнести нужные слова, и я сомневаюсь, что у меня хотя бы пойдет из носа кровь» (КО). Выходит, что от Непростительных проклятий нет никакой пользы — ведь использовать их может лишь порочный человек. Мы вернемся к этому через мгновение.
Будет недостаточно просто сказать, что Непростительные проклятия дают власть над другими, поскольку все заклинания в какой-то мере это делают, а книги Ролинг не хотят заставить нас думать, что колдовство, которые ученики Хогвартса используют друг на друге во время поединков (Петрификус Тоталус, Тарантелла и т д.), заведомо проблематично. Несомненно, заставить человека окаменеть или склеить человеку ноги — это тоже форма власти. Но власть, характеризующая Непростительные проклятия, — другого порядка. Это полная власть. Смерть — это явный случай полной власти, так что очевидно, как Аванда Кедавра соответствует этому критерию. То же и с заклинанием Империус. Этим заклинанием один человек порабощает другого, так что жертва становится просто инструментом и не является больше независимой личностью. А как насчет заклинания Круциатус? Оно тоже отвечает критерию. Как отмечали ряд философов, писавших об истязаниях, цель истязаний — разрушить личность истязуемого, иногда чтобы превратить его в инструмент, но всегда — чтобы забрать у него потенциально противостоящую силу. В таком случае власть действительно полная[56].
За любой попыткой свести этическую реальность к набору правил стоит одна или более практических целей, которым служит эта попытка. В мире Гарри обозначение лишь этих заклинаний как Непростительные проклятия, похоже, служит как нуждам закона, так и потребностям образования. Обозначение этих заклинаний как «непростительные» помогает обществу давать эффективные и, как правило, верные оценки в вопросах, кого посадить в тюрьму и чему учить детей. Но остается возможность применять иные заклинания для получения власти над другими, и остается возможность использовать власть массой иных, законных способов. Часто оказываются возможными двоякие толкования (а Дамблдор и Волан-де-Морт в этом спецы), как, например, в случае с памятливыми чарами. В книгах Ролинг Джилдерой Локхарт оценивается в целом как плохой человек за то, что он крадет славу, принадлежащую другим, забрав у этих других часть их самих — их память. Но Кингсли Шакльболт использует патентованные памятливые чары Локхарта против Мариэтты, подруги Чжоу Чанг, когда Мариэтта чуть было не разоблачила Защиту Гарри от Темных искусств, и, сделав это, Шакльболт удостаивается одобрения. Мы можем сказать, что в первом случае предполагаемая власть более полная, а во втором — менее. Но даже если таким образом можно объяснить, почему определенное использование памятливых чар будет оценено так, а не иначе, это объяснение никогда не зайдет столь далеко, чтобы создать полностью самодостаточный набор основополагающих правил. Правила — это почти всегда упрощение реальности, которую невозможно полностью разложить по полочкам.
Чем еще характерны неприемлемые формы власти, примером которых служат Непростительные проклятия? Вспомните неспособность Гарри применить заклинание Круциатус к Белатрисе Лестрейндж и ее объяснение того, почему у него не получается. Его желание причинить ей вред недостаточно искреннее. Сердцем он не с проклятием, сердцем он с Сириусом. Отсюда мы можем извлечь урок, что, как уже говорилось, необходимо быть порочным, чтобы уметь использовать это или любое другое Непростительное проклятие. Чтобы стать мастером Темных искусств, человек должен определенным образом исказить свой характер — он должен полностью отдаться желанию властвовать. Это наблюдение позволяет нам полнее понять, почему предметы и нечеловеческие существа, которых герои Ролинг соотносят с Темными искусствами, примыкают к этой категории. Все они — плоды или сообщники сущности, жаждущей властвовать, жаждущей низвести все создания, подверженные ее влиянию, до положения инструментов или вещей.
Это наблюдение также помогает нам понять таинственное высказывание Дамблдора, когда он говорит с Волан-де-Мортом во время поединка в предпоследней главе Ордена Феникса Дамблдор говорит Волан-де-Морту, что его величайшая слабость в том, что он не способен понять, что существуют вещи страшнее смерти. Философ, прочитав это, не сможет не вспомнить «Горгий» Платона, где Сократ противопоставляет жизнь, посвященную избежанию страданий и смерти, жизни, посвященной избежанию неправедных поступков, и доказывает, что первый путь разрушителен, вредит душе человека и отсекает его от дружбы, так же как и от свободы. Описание Ролинг взаимоотношений между Волан-де-Мортом и Пожирателями смерти читается как иллюстрация мыслей Сократа. Последователи Волан-де-Морта пресмыкаются перед ним; хотя, возможно, они когда-то и полагали, что Темные искусства являются средством достижения власти и, таким образом, определенного рода свободы, у них теперь нет никакой свободы, а также нет обоюдности между ними и их господином. Теперь у них один выбор — служить его прихотям или умереть.
Со своей стороны, тиран Волан-де-Морт нанес больше вреда самому себе, нежели любому из них. Он преследует Философский камень в надежде восполнить запас своей жизни, истощенный использованием темных сил. Бестелесный, если только он не «разделяет с кем-нибудь тело» (ФК), он в отчаянии потребляет кровь единорога, чтобы оставаться в живых, зная при этом, что, как объясняет Гарри кентавр Флоренц, результатом подобного преступления против природы будет проклятая жизнь (ФК). Поглощенный желанием стать господином в своем кругу, Волан-де-Морт обрекает себя на участь, худшую, чем смерть, поскольку его «величайшая слабость» — навлеченная на себя слепота в этом вопросе. Он, как сказал Сократ по поводу тирана Архелая, несчастен и жалок. Можно услышать печальные нотки в голосе Дамблдора, когда он говорит с Волан-де-Мортом или о нем, некогда блестящем ученике, человеке, который познал настоящее страдание. Когда они встречаются, Дамблдор упорно называет его «Том».
В книгах Ролинг можно выделить два основных типа предосудительных действий, лишь один из которых мы до сих пор обсуждали. Первый — это те действия, о которых мы говорили: действия, дающие полную власть над другими. Например, какую проблему Гермиона и Дамблдор видят в том, как магическое сообщество обращается с домовыми эльфами? Похоже, что магическое сообщество имеет над ними полную власть — считая их и, в свою очередь, обращаясь с ними как с вещами. В случае с Великанами мы видим, как эта власть приводит практически к полному их уничтожению.