С появлением «второй личности» или «министра иностранных дел» вы вскоре заметите, как этот барьер (крепкая кожа или корка) не только становится вашей защитой от ядовитых влияний, но и стабилизирует ваш внутренний мир. Как любое ограничение, это отделение от внешнего мира создает больше ясности внутри нас. Даже если общественность, ваши сослуживцы или те, кого вы считаете друзьями, начнут требовать от вас «больше откровенности», не попадайтесь в эту ловушку. Откровенны собаки. Но вы человек.
Глава 10. Пятисекундное «нет»
Вас просят о маленьком одолжении. Как часто вы отвечаете спонтанным согласием? Как часто отказываете? И насколько часто потом сожалеете о данном согласии? И если впоследствии вы жалеете о своем отказе, то как часто?
Несколько лет назад я решил подвести личную статистику по этой теме и обнаружил, что слишком часто готов исполнять всякие мелкие просьбы: сделать доклад, написать статью, дать короткое интервью. Частенько оказывалось, что времени расходовалось больше, а пользы для всех участников было меньше, чем я рассчитывал в первый момент. Я хотел сделать приятное для других, а это вдруг оборачивалось неприятностью для меня.
Откуда же происходит disease to please[18] — наше общее «желание понравиться другим»?
В пятидесятые годы биологи попытались выяснить: почему кооперируются неродственные животные? Почему, например, шимпанзе делит свою порцию мяса с другими? Почему павиан утруждает себя поисками насекомых в шерсти других обезьян? У родственных животных все ясно: они являются носителями общих генов. Кооперация служит тому, чтобы сохранять этот набор генов — любой ценой, даже если отдельному индивиду это причинит вред, вплоть до возможной гибели. Но почему и неродственные особи готовы идти на подобный риск? Иначе говоря: почему неродственные друг другу животные иногда поступают альтруистично? Почему шимпанзе сам не съест доставшееся ему мясо — вместо того чтоб делить его с чужаком? Почему бы павиану не полентяйничать, не поспать — вместо того чтобы тратить бесценные калории, часами копаясь в шерсти другой обезьяны, которая ему даже не родня?
Непростой вопрос.
Ответ пришел из математики, точнее — из теории игр. Американец Роберт Аксельрод противопоставил в игре разные компьютерные программы. Каждая программа следовала определенной стратегии, согласно которой нужно было вести себя с противником: например, кооперироваться или обманывать, поступать эгоистично или идти на уступки и так далее. В длительной перспективе наиболее успешной оказалась стратегия «tit for tat», иначе говоря: «Ты мне — я тебе». Это очень просто: при первом шаге поступай как желающий кооперироваться, при всех последующих — копируй поведение противника. Ну а конкретно, допустим, в моем случае: если после оказанной мною услуги мой знакомый тоже оказывает мне услугу, то в следующий раз я опять с ним кооперируюсь. Если же мой знакомый, наоборот, отказал мне в ответном маленьком одолжении — то есть использовал меня, — то я с ним больше не «дружу». Если же впоследствии этот человек для меня что-то сделал, то и я отвечаю «кооперативно».
И действительно, в животном мире встречается именно такой тип поведения. Называется он «принципом взаимности», или «взаимным альтруизмом». Шимпанзе делит свою добычу с другой особью, когда предполагает, что эта другая особь в следующий раз тоже поделится с ним.
Что для этого обязательно? Нужно быть уверенным, что другая особь обладает хорошей памятью. Только если шимпанзе может вспомнить, как кто-то другой поделился с ним, эта стратегия принесет успех. Хорошей памятью обладают лишь немногие из высокоразвитых животных — в основном обезьяны. Разумеется, шимпанзе не обдумывают свое поведение «стратегически». Скорее всего, эта стратегия закрепилась эволюционным путем. Просто те обезьяны, которые пользовались другими стратегиями в общении, постепенно исчезли из числа выживших, и их набор генов уже не встречается. А поскольку мы, люди, являемся высшими существами в животном мире, то у нас сохраняется импульс, рефлекс «взаимного альтруизма».