В эту же субботу Трехо съездил в морг и ознакомился с предварительным заключением медиков: Сельва Гранадос погибла в результате многочисленных переломов черепа, смерть наступила мгновенно. Он попросил в полиции отчет о предметах, обнаруженных рядом с телом. Ему дали следующий список: двадцать экземпляров последнего тиража «Утерянных бумаг» (с подзаголовком «Приближается час правды»), светло-зеленая сумка из искусственной крокодиловой кожи, почти пустой бумажник, косметичка, баллончик с паралитическим газом, пара неиспользованных батареек и несколько рукописных текстов. И хотя Трехо специально поинтересовался в своем запросе о магнитофонной кассете, его заверили, что кассеты при трупе не было.
ПОСЛЕДНЕЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
В воскресенье вечером я зашел в зал, где покоилось тело Гранадос. Я испытывал смутное беспокойство; я рылся в памяти в поисках хотя бы одного приятного воспоминания о покойной и остановился на эпизоде, когда она подарила мне свою книгу стихов. В зале было немноголюдно, присутствовали большей частью прибывшие издалека родственники. Я так и не понял, зачем я туда пришел. Я уже был готов уйти, когда какой-то усатый мужчина остановил меня и спросил, кто я. Я объяснил ему вкратце, кто я такой, и, вопреки своим убеждениям, попытался сказать о профессоре Сельве Гранадос несколько теплых слов.
— Я ее брат, — сказал мужчина. — Мы с ней не виделись уже три года, но мы всегда были очень привязаны друг к другу. Иногда она мне писала.
— И чего писала?
— Рассказывала о своих неприятелях.
— Она кого-нибудь выделяла особо?
— Некоего Конде. Я, кстати, никогда не понимал причин этой неприязни. Думаю, Сельву преследовали по политическим соображениям. В полиции утверждают, что это было самоубийство. Они говорят, что нашли рядом с телом прощальную записку.
— А вы что думаете?
— Она была способна на все. Если мне скажут, что она кого-то убила, я поверю. Если мне скажут, что у нее в сумке была бомба, я тоже поверю, потому что она всегда была женщиной увлекающейся. Но покончить с собой — никогда. По крайней мере в одиночку. Я уверен, что с ней кто-то был, когда это произошло.
Я уже уходил, когда пришел Трехо. Я никак не ожидал встретить его здесь, впрочем, он меня — тоже. Вместо того чтобы попытаться остаться незамеченным, он сразу сделался центром внимания (вторым, скажем так, после гроба). Он разговаривал одновременно со всеми, кто находился в зале, утешал какую-то женщину, что рыдала у него на плече, и, воспользовавшись приобретенным доверием, высказал пару подходящих к случаю сентенций. Мне было скучно, и я увлек его к выходу.
— У вас что, новое хобби? Массовик-затейник на бдении у гроба покойной?
— Я работаю. Мне надо узнать, не встречался ли с ней в последнее время кто-нибудь из родных.
— Для чего?
— Нам нужно выяснить, с кем конкретно встречалась Сельва Гранадос. Вполне вероятно, что ее убили, чтобы она не смогла использовать имевшуюся у нее информацию.
— Вы не верите, что это было самоубийство?
— Если бы она прыгнула в шахту по собственной воле, она упала бы на ноги. А она упала головой. Пойдемте выпьем чего-нибудь покрепче, поговорим о преступлениях и забудем о горестях жизни.
Было уже поздно, и нам пришлось походить по району, — который мы оба не знали совсем, — чтобы найти открытое кафе.
— Во вторник я приду на кафедру. Я хочу, чтобы вы задержались после работы и помогли мне в одном небольшом расследовании. Это работа для тех, кто хочет остаться честным.
Я ничуть не встревожился; я решил, что скорее всего речь идет о каких-то бумагах, которые он хотел изучить.
— Возьмите с собой смену одежды: старые джинсы, рубашку, которая вам не нужна, и перчатки, чтобы не пачкать руки.
— Мы пойдем на пятый этаж?
— Туда тоже, но меня больше интересует шахта лифта.
Я запротестовал, выразившись в том смысле, что это — работа для детектива, а не для скромного служащего кафедры аргентинской литературы, который пока еще даже не получил официального назначения на должность.
— Речь идет о спасении жизней, о раскрытии двух убийств, о вечной битве добра со злом, а вы мне говорите, что не получили официального назначения. Погибла ваша приятельница, а вам это до лампочки.
— Какая она мне приятельница?! Так, просто знакомая. Впрочем, мне все равно.
— Тогда решено. Во вторник нас ждут приключения.