— Я уволен? — спросил я, полностью отдавая себе отчет, что наши с ним отношения переживали не лучшие времена.
— Я вас оставлю еще на какое-то время. Мне нужно будет объяснить вашей матери причины вашего увольнения. Нужно найти причину, даже если она не спросит, почему я не сделал этого раньше. Вашу маму больше всего интересует справедливость.
— Профессор Эстела Коралес де Миро прощает многое своим друзьям, но я не уверен, что в этот перечень входит убийство. Вы единственный враг, который был у Гранадос.
— Единственный? Она враждовала со студентами, со своими коллегами, с начальством. Последние лет пять ее главной заботой было разоблачение заговорщиков. Бывший декан отвел целый ящик своего стола под письма, которые ему писала Гранадос; когда к нему приходили друзья, он их показывал, чтобы развлечь гостей. Есть человек двадцать по меньшей мере, у которых была причина ее убить. И преследовать их бесполезно, потому что доказано, что Гранадос совершила единственный в своей жизни разумный поступок: покончила с собой.
— Трехо попробует доказать, что ее убили.
— Он даст начальству прослушать магнитофонную запись, чтобы ему позволили продолжать расследование, но этот ход его не спасет. Через неделю — прощай Трехо.
— Книги Брокки так и не нашлись, и в басню об их похищении уже никто не верит.
— А если книги появятся? Если я вам скажу, что почти разыскал их? К ним, пожалуй, добавятся и другие неопубликованные материалы. В конце года выходит первый том биографии, который покончит со всеми сомнениями и разоблачит клеветников. Никогда еще задача литературного критика не была такой важной: теперь в нем перестанут видеть незаконнорожденного сына, человека второго сорта, но признают отцом.
Он вытащил авторучку с золотым пером. Открыл первую страницу «Замен», написал посвящение и нарисовал тридцать кружочков.
Моему ученику Миро
я дарю эту книгу
и эти тридцать сребреников.
Д-р Конде.— Я слежу за действиями Трехо. — Он протянул мне книгу. — У меня тоже свои информаторы, еще с того времени, как я работал в министерстве. Старые друзья, для которых верность — священна. Это не ваш случай. Вас и Трехо видели вместе, и вы выглядели, как заговорщики. Я подготовлю докладную о деятельности Трехо для факультетского начальства.
Прежде чем он скрылся за дверью Склепа, я спросил:
— Это вы послали венок?
— Какой венок? — спросил он с раздражением.
Когда я ему объяснил, по его лицу прошла тень сомнения, он даже застыл на мгновение, пытаясь скрыть свое изумление.
— Это был не я. Я бы не потратил на эту ведьму ни единого песо, даже шутки ради.
Дверь в Берлогу закрылась. Я же сидел и гадал, был ли убийцей скрывшийся за ней человек. Дверь стала обложкой книги, которую я не смог открыть и содержание которой оставалось для меня тайной за семью печатями.
РАЗОЧАРОВАНИЕ
Я шел по улице, в центре, и вдруг увидел вдалеке Грога. Я ускорил шаги, чтобы догнать его; мне не терпелось скорее узнать, выяснил ли он или нет, что делал Конде в Доме «Спиноза». Прежде чем Грог пропал из виду, скрывшись в подъезде какого-то административного здания, я успел обратить внимание на его темный костюм и чемоданчик в руках. Почему-то это меня встревожило. Не задумываясь, я последовал за ним, но теперь я искал правду уже не о Конде, а о самом Гроге. Он вошел в лифт и посмотрел на часы, а потом дверцы закрыли. Я наблюдал по светящимся огонькам, где остановится лифт. Грог вышел на восьмом этаже. Я сел в другой лифт и тоже поднялся на восьмой этаж.
Там было четыре двери: адвокатская контора, компьютерная фирма, туристическое агентство и бухгалтерия. Я принялся заглядывать во все двери, пытаясь вспомнить настоящее имя Грога. В компьютерной фирме меня спросили:
— У вас назначена встреча с лиценциатом Грогенштайном?
Я сказал, что он — мой старый друг и что я не хотел бы ему мешать в рабочее время.
— Он заканчивает в пять, — сказал мне секретарь.
— Не говорите ему, что я заходил. Хочу устроить ему сюрприз.
Выходит, Грог — представитель богемы — работал. Неужели вся его сумасшедшая жизнь была выдумкой, а его отчаяние за столиком бара — притворством? Неужели он — самый обыкновенный служащий в самой обыкновенной фирме, который работает от звонка до звонка и получает стабильную зарплату? Неужели он, как и все, просыпается в семь утра, просматривает газету за завтраком и терпеливо ждет продвижения по службе?