Философия и психология фантастики

Фрумкин Константин Григорьевич Философия и психология фантастики

Фрумкин Константин Григорьевич

Философия и психология фантастики

Настоящая монография рассматривает фантастику не только как вид литературы, но и как феномен культуры и мышления. Автор пытается ответить на вопросы: что такое фантастика, чем она привлекательна для человека, как существование фантастики предопределено человеческими желаниями и какие стратегии объяснения и оправдания фантастических феноменов характерны для современной фантастической литературы. В книге делается попытка выявить значение характерной для фантастики идеи множественности миров. Также в монографии анализируются некоторые бытующие в современной российской фантастике социально-политические парадигмы.

Книга будет представлять интерес для культурологов, философов, филологов, а также для всех, кто интересуется фантастикой.

Оглавление

Введение

Глава 1. Логика фантастического

Понятие фантастики

Фантастика и законы реальности

Фантастика и будущее

Глава 2. Оправдание фантастического

От объяснения к намеку, от намека к умолчанию

Типология фантастических феноменов по стратегии их объяснения

Волшебство и техника

Об эквифинальной магии

Глава 3. Фантастика - свобода - желание

Почему фантастическое интересно?

Фантастика и исполнение желаний

Золотой век

Романтика и фантастика

Тайное богостроительство фэнтези

Проблема избытка свободы

Глава 4. Параллельные реальности

Фантастические миры

Фантастика как альтернатива принципу дешифровки

Множественность миров как условие возможности нонконформизма

Пересечение реальностей: Виктор Пелевин

Глава 5. Фантастика и политика

О криптоисторическом мышлении

Империи и спецслужбы в психологическом измерении

Колонизатор Толкиен

Приложение. Теории чуда в эпоху науки

Чудо как соответствие идеальному

Лосев между Розановым и Флоренским

Чудо и законы природы

Разумная деятельность и случайность

Чудо и магия

Заключение

Введение

Речь в данной работе пойдет о фантастике. Литература об этом предмете достаточно обширна, но обладает известной узостью. Большинство статей и книг, которые существуют по теме "фантастика", говорят исключительно о фантастике в художественной литературе, а среди всех видов литературной фантастики большинство литературоведов обычно интересует научная фантастика.

Все это вполне объяснимо. С точки зрения сюжетности и идейности литература способна на наиболее внятные и развитые артикуляции смысла. Правда, невозможно отрицать бурное развитие фантастической кинематографии, но в сюжетном и идейном аспектах кинематограф является либо вторичным по отношению к литературе, либо практически неотличимым от нее по своей проблематике, поскольку сюжет и идейность фантастического фильма, как правило, заключены в его литературной основе.

Развитие фантастической литературы превратило фантастику из элемента литературных произведений в наименование вида или даже жанра беллетристики. Еще в начале XX века слова "фантастика" в русских словарях и энциклопедиях не присутствовало, и хотя произведений с фантастическими образами и сюжетами было более чем достаточно, теоретики не считали нужным считать фантастичность конституирующим свойством литературного сочинения. Сегодня литературоведы называют как минимум три "узла" фантастики в истории мировой литературы: фантастика фольклора, фантастика романтизма и современная фантастика. О применимости понятия фантастики к мифологии, эпосу или европейской средневековой литературе можно спорить, но и так ясно, что перед нами категория, не привязанная к определенному времени. Как отмечает Татьяна Чернышева, "фантастика не противоречит никакому литературному методу, она может "поступить на службу" и к романтизму, и к реализму, и к модернизму" 1).

Однако ни в фольклоре, ни в романтизме фантастика не выделилась в особую разновидность или даже жанр литературы. И только формирование в конце XIX века научной фантастики привело к тому, что стали говорить о литературных произведениях, фантастических по преимуществу, т. е. не романтических, не мистических, не мифологических, не аллегорических, не символических, а именно фантастических. Так возникло понятие фантастики, которое до сих пор очень часто используется в значении корпуса фантастических текстов. Нет ничего удивительного, что теоретическая мысль интересуется прежде всего фантастикой на материале ее наиболее развитых форм в рамках наиболее насыщенного смыслами искусства.

Следует признать, что преодолеть литературоцентризм фантастоведения не удалось автору данной книги, во всяком случае большая часть приводимых в настоящей работе примеров взята из области литературы. Однако мы беремся утверждать, что та степени общности, которая достигнута нами при разговоре о фантастике, делает эту категорию равно применимой не только к литературе, но и к иным регионам культуры. В принципе, такой подход вполне традиционен. В составленном А. Н. Осиповым справочнике "Фантастика от "А" до "Я"" имеются статьи, посвященные фантастике в кинематографе, мультипликации, балете, опере, театре и живописи, хотя большая часть статей, разумеется, связана с литературой.

Здесь следует сразу оговориться, что в данной работе мы будем понимать фантастику по большей части как особого рода тематическую специфику произведений литературы и искусства. Отношение к фантастическому, как определяемому только на тематике, т.е. предметности произведения искусства, не так уж и нейтрально, во всяком случае оно предполагает два определенных следствия. Прежде всего, привязывая понятие фантастики к содержанию, мы делаем его сравнительно независимым от стилей и эпох искусства, появляется потенциальная возможность выявлять фантастические элементы в культуре едва ли не всех времен и народов. Таким образом, тематическое определение фантастики превращает ее в трансисторическую эстетическую категорию.

Однако универсальность категории "фантастика" ограничена постольку, поскольку в истории литературы и искусства ограничена сама предметность артефактов. Фантастика не существует и не может существовать в той степени, в какой искусство беспредметно, и прежде всего она не существует в рамках произведений искусства, являющихся беспредметными по преимуществу. Фантастика требует для себя субстрата в виде задаваемого произведением искусства виртуального предметного поля, на котором возможно отличие фантастических элементов от правдоподобных. Наличие такого поля отнюдь не является достаточным условием для присутствия фантастики. Но если такого поля нет, то вопрос о ее присутствии не может быть даже поставлен. Это означает, что о фантастике нет смысла говорить применительно к большей части музыки, значительной части живописи (в особенности абстрактной) и некоторых экспериментальных видов литературы. "Фантастогенными" являются большая часть литературы, кинематографа и театра, а также часть живописи и в какой-то степени программно-изобразительная музыка, а также синтетические виды искусства - такие как балет и театр.

Вообще, достаточно надежным критерием "фантастогенности" является способность того или иного вида искусства воплощать литературные фабулы. Именно поэтому в очерченном нами секторе гуманитарный культуры можно выделить обширный подсектор, о котором при размышлении о фантастике приходится говорить в первую очередь. Этот подсектор можно назвать "литературоцентрическим искусством", и к нему относится, во-первых, собственно художественная литература, а во-вторых, все произведения искусства, являющиеся тематически производными от литературных произведений: графические и музыкальные иллюстрации, экранизации, инсценировки и прочее, вплоть до использования образов художественной литературы в прикладном дизайне и рекламных клипах.

Слово "философия" в названии этой книги употребляется по нескольким причинам. Во-первых, как сказано выше, к понятиям "фантастика" и "фантастическое" мы старались подходить как к категории не столько литературоведения, сколько теоретической эстетики, не зависящей от вида искусства. Во-вторых, даже говоря о литературе, мы пытались говорить не столько о последней, сколько о человеческом мышлении, использующем понятие фантастического и находящем свое выражение в произведениях литературы и искусства. Если в мышлении присутствует понятие фантастического - значит данный тип мышления существует на основе мировоззрения, в рамках которого возможно различение фантастического и "настоящего", "правдоподобного". Понятие фантастики не нейтрально по отношению к картине мира, его употребление логически требует признания ряда мировоззренческих предпосылок, часть которых мы и пытались реконструировать с помощью анализа фантастического. Любое уточнение понятия фантастического в качестве следствия требует и уточнения этих мировоззренческих предпосылок. Поэтому любой фантастический образ или сюжет может стать поводом для разговора о важных тенденциях в культуре, причем разговор этот становится тем более интересным, что в наше поле зрения попадают не только определенные взгляды на окружающий мир, но и некие методы намеренной трансформации (искажения) этих взглядов, к тому же, причины и побудительные мотивы того, почему представления о мире подвергаются искажению. Именно поэтому в данную работу включено несколько очерков, отталкивающихся от конкретных современных российских фантастических произведений. В данном случае нас интересовали отнюдь не сами романы и новеллы, которые брались скорее как типичные примеры воплощения определенных идей и мотивов. Но сами эти идеи и мотивы имеют значение не только за пределами выбранных романов, но и за пределами литературы как таковой. В фантастических сюжетах мы видим наглядное изображение определенных методологий мышления (см. главку "О криптоисторическом мышлении"), определенных тенденций в развитии цивилизации (см. главку "Пересечение реальностей: Виктор Пелевин"), типичных психологических комплексов (главка "Тайное богостроительство фэнтези").