II
У многих читателей, вероятно, уже готовы возражения: разве фрейдизм философия? Это – эмпирическая частная научная теория, нейтральная ко всякому мировоззрению. Фрейд – натуралист, даже материалист, он работает объективными методами и пр. и пр.[68] В основе фрейдизма, действительно, лежат кое-какие научно-безупречные факты, кое-какие эмпирические наблюдения; но это эмпирическое и в известной степени нейтральное ядро – мы увидим, что оно едва ли так велико, как кажется, – уже у самого Фрейда[69] плотно со всех сторон обрастает отнюдь не нейтральным мировоззрением, а во фрейдизме в его целом – это ядрышко просто растворяется в море субъективного философствования. Фрейдизм сейчас пользуется чрезвычайно большим распространением почти во всем мире, и этот успех его в самых широких кругах публики создан отнюдь не нейтрально-научным моментом этого учения[70].
Пафос фрейдизма – пафос открытия нового мира, целого неизведанного материка по ту сторону социального и исторического и – мы можем смело сказать – вообще по ту сторону материального. Этот новый материк, – что можно было бы предвидеть с самого начала, но к чему Фрейд пришел, однако, не сразу, – оказался внепространственным и вневременным, алогичным (в нем нет противоречий и отрицаний) и неизменяемым; этот мир – бессознательное.
Бессознательное – не ново. Мы знаем его хорошо и в субъективно-философском контексте Гартмана и в сухом научном – Шарко и его школы (Жанэ и др.). Бессознательное Фрейда в начале пути своего развития генетически было связано с последним (Шарко), а в конце пути духовно сблизилось с первым (Гартман). Но в основном оно совершенно своеобразно и чрезвычайно характерно для нашего времени.
Еще в 1889 году в Нанси Фрейда – тогда скромного венского врача, приехавшего пополнить образование во Францию, – поразил опыт Бернгейма[71]: загипнотизированной пациентке было внушено через некоторое время после пробуждения раскрыть зонтик, стоявший в углу комнаты. Пробужденная из гипнотического сна дама в назначенный срок в точности выполнила приказанное: прошла в угол и раскрыла зонтик в комнате. На вопрос о мотивах ее поступка она ответила, что хотела только убедиться, ее ли зонтик. Мотивы совершенно не соответствовали действительным причинам поступка и были придуманы post factum, но сознание больной они вполне удовлетворили. Далее, Бернгейм заставил больную, путем настойчивых расспросов и наведений ее мысли, вспомнить настоящую причину поступка; приказание, данное во время гипноза, удалось, хотя и с большими усилиями, довести до сознания, снять гипнотическую амнезию (забвение).
Этот эксперимент прекрасно вводит нас в самые основы ранней концепции Фрейда[72].
Три основных положения определяют эту концепцию в начале пути:
1) мотивация сознания при всей ее субъективной искренности не всегда соответствует действительным причинам поступка;
2) поступок часто определяется силами, действующими в психике, но не доходящими до сознания;
3) эти силы с помощью известных приемов могут быть доведены до сознания.
На основе этих трех положений был выработан ранний метод Фрейда, так называемый катартический, разработанный им совместно со старшим коллегой и другом – доктором Брейером.
Сущность этого метода в следующем: в основе психогенных (вызванных психической, а не органической травмой) нервных заболеваний, в частности истерии, лежат психические образования, не доходящие до сознания, амнезированные, забытые им, а потому не могущие быть нормально изжитыми и отреагированными; они-то и образуют болезненные симптомы истерии[73]. Нужно снять амнезию, довести их до сознания, вплести в единую ткань его и, таким образом, дать им отреагировать и изжить себя. Этим – симптом уничтожается. Это и есть катарсис (аристотелевский термин: катарсис – очищение от аффектов страха и сострадания. Он является эстетическим результатом трагедии).
Для достижения этой цели – снятия амнезии и отреагирования – Фрейд и Брейер пользовались гипнозом (полным или неполным). Бессознательное на этой ступени развития определяется очень близко к школе Шарко (особенно Жанэ), как гипноид (близкое к гипнозу состояние), как некое чужеродное тело в психике, не связанное прочными ассоциативными нитями с другими моментами сознания, а потому и разрывающее его единство. В нормальном состоянии психики к этому образованию близко мечтание (сон в состоянии бодрствования), конструкция которого более свободна от тесных ассоциативных связей, проникающих сознание[74]. Значение сексуального момента в брейеровский период еще совершенно не выдвинуто.
68
В западноевропейской и русской литературе были сделаны попытки соединить фрейдизм с диалектическим материализмом. Попытки эти, как мы покажем дальше, основаны на недоразумении. Вот важнейшие русские статьи последнего времени, пытающиеся примирить Фрейда с марксизмом:
69
Две последние работы Фрейда («Jenseits des Lustprinzips» (1921) и «Das Ich und das Es» (1923)) – чисто философские книги и не оставляют никаких сомнений в основах мировоззрения Фрейда.
70
На последнем всемирном съезде психоаналитиков в 1922 г. были высказаны многими участниками съезда опасения, что спекулятивная (умозрительная) сторона психоанализа совершенно заслонила его первоначальное терапевтическое назначение (см. об этом:
71
Об этом см.:
72
Для всего последующего см.: