По мысли Е.Н. Гурко, специфика подхода А.Ф. Лосева в разработке своей ономатодоксии заключается в том, что философ «создает свой имяславческий corpus, инкорпорируя Имя Бога во всякое имя и делая Его сущностью всех имен» [Там же: 198]. И самым сложным для понимания моментом в лосевском проекте ономатологии, полагает Е.Н. Гурко, является эта «универсальная божественность» любого имени, прослеживаемая во всем, что касается формирования и существования такого имени [Там же].
По мысли Н.И. Безлепкина, А.Ф. Лосев осуществляет в своей книге наиболее полное философское доказательство бытийности слова. Исследуя язык «вне его отношения к человеческому субъекту» и «безотносительно к его языковой деятельности» (человеческое сознание здесь выступает лишь как возможная, но отнюдь не обязательная субстанция воплощения языка), а также обращаясь и к «субъектно-онтологическому изучению слова в его человеческом воплощении», А.Ф. Лосев обосновывает «онтологическое родство природы слова» в данных сферах [Безлепкин 2001: 342 – 343]. Философия имени А.Ф. Лосева предстает у Н.И. Безлепкина как учение о космическом и божественном слове, т.е. как космология, космогония и теология [Там же: 347]. Используя диалектический метод, А.Ф. Лосев доказывает (и здесь Н.И. Безлепкин переходит постепенно на богословский язык), что «каждое слово глубоко причастно Божественному Логосу, таинственно связано с Именем Божиим» [Там же].
Аналитическое рассмотрение проблематики «Философии имени» в широком философско-богословском контексте имеется у Т. Оболевич [Оболевич 2014]. Утверждая, что, по концепции А.Ф. Лосева, «сущности возникают в результате реализации существующего прежде них смысла – логоса, начало которого – в Первослове, или в Первосущности, в Логосе», Т. Оболевич полагает, что «именно онтологический характер слова объясняет, почему всякое имя / название существует, по мнению Лосева, cum fundamento in re» [Там же: 234].
Исследователи обращают внимание также на гносеологический и собственно эпистемологический планы трактата. Так, Л.А. Гоготишвили усматривает замысел «Философии имени» в попытке «радикального переструктурирования общего концептуального пространства тогдашнего научно-философского и гуманитарного мышления» [Гоготишвили 2006: 220]. Предложенная в этой работе единая классификация разных форм науки и жизни, выявляющая их глубинные связи, не потеряла своей актуальности и представляет безусловный интерес для современной философии и науки.
Второй компонент в составе цельного знания – научно-эмпирический пласт – лежит в тексте на поверхности. Именно от этого плана исследования А.Ф. Лосев отталкивается при развертывании своей концепции имени, считая его недостаточным для понимания общей природы имени, в связи с тем, что наука по своим возможностям и устремлениям в состоянии осмыслить лишь частичные проявления имени. Лосев же ставил перед собой задачу понять, что такое Имя само по себе, – с тем, чтобы потом стало ясным, как оно действует и проявляется и в мире, и вне мира, в чем состоят его частичные проявления и действия, которые, собственно говоря, и может изучать только эмпирическая наука.
А.Ф. Лосев подчеркивает, что ему удалось вывести в этой книге чисто диалектически (т.е. философски, а не психологически), не эмпирико-лингвистически или каким-либо другим эмпирико-индуктивным путем все основные моменты слова, которые эмпирическая наука обнаруживает с большим трудом и лишь отчасти. Разработанная им логическая система содержит описание, вывод и объяснение 67 моментов имени с характеристикой диалектической взаимосвязанности их друг с другом, начиная от звука как элемента фонемы (по концепции данной книги – звуковой оболочки слова), фонематической семемы, ноэмы, энергемы и энергии до эйдоса, символа, мифа и, наконец, эйдетически-сущностного логоса.
Сложность такого понимания имени и слова, по А.Ф. Лосеву, связана с тем, что «слово рождается наверху лестницы существ, входящих в живое бытие, и что человеком проделывается огромная эволюция, прежде чем он сумеет разумно произнести осмысленное слово» [Лосев 2016: 172 – 173]. Часть из этих моментов имеет прямые корреляты среди единиц эмпирической науки в языкознании, психологии, логике. Часть из таких моментов допускает потенциальные корреляты. А часть из них принципиально не может быть эмпирически проинтерпретирована. И это имеет свои основания.