13. Энергия и логос. Апофатическая стихия явила себя в эйдосе; все это устанавливается в свете энергии сущности, т.е. при помощи неизбежно логических и притом формально-логических методов мысли. Сама энергия сущности не формальна, а интуитивно-диалектична, но, действуя в «ином», по мере захвата этим «иным», делается более или менее интуитивной, более или менее диалектичной. Самый процесс действия энергии в «ином» есть процесс оформления, осмысления, охватывания тьмы. И уже по одному этому интуитивно-диалектичная энергия превращается в формальный логос (129 – 130); логос художественного выражения этой энергии есть эстетика (222); логос энергии будет, очевидно, логосом выражения, наукой о выражении (201); логос энергии, или эстетика, грамматика, риторика и стилистика (226).
14. Энергия и конструирование. Расчленить эти энергии и значит дать разные способы конструирования сущности (227). Возможно энергийное, или эйдетически-выражающее, символическое конструирование эйдоса (224); искусство представляет собою чистую эйдетическую и сущностно-выраженную, энергийную конструкцию эйдоса (225).
15. Энергия и субъект-объект. Энергия сущности вещи, объединяющая «объект» и «субъект», есть то общее тому и другому, что само уже не то и не другое. Нельзя сказать об энергии, что она только во мне, именующем, или только в именуемой мною вещи. Она и там, и здесь одна и та же. Если отнять саму сущность вещи, то и у именующего отнимется энергия вещи; она исчезнет совсем… Если же отнять только субъекта и его собственную энергию, направленную к воспроизведению объективной вещной энергии, то эта последняя останется и будет пребывать на самой сущности, энергия сущности неотъемлема от самой сущности и всегда находится при ней. Поэтому она и не создается субъектом. Субъект, однако, может обращаться с нею. Тогда она и субъекта оформляет и осмысляет так, как она делает это в отношении самой сущности вещи. Субъект активно переделывает себя, чтобы воплотить в себе эту энергию, а энергия сущности вещи все более и более в нем водворяется. Так и получается, что «субъект» и «объект» общаются и в пределе даже отождествляются между собою через не-субъективную и не-объективную энергию сущности «объекта» (192); энергия сущности вещи активно оформила мое сознание (193). Могу ли я остаться только пассивным воспринимателем вещи? Ни в коем случае. Энергия есть смысловое действие, воздействие, активность. Если я, осмысленный и оформленный энергией сущности данной вещи, сам остаюсь не направленным активно, осмысленно не действующим и не воздействующим, – можно ли сказать, что энергия вещи подлинно почила на мне? Если энергия есть энергия и если энергия осмысляет не-энергийное, может ли в таком случае не-энергийное остаться не-энергийным? Это значило бы, что не-энергийное не приняло энергии, не оформилось ею, не осмыслилось через нее. След<овательно>, когда я энергийно осмыслен данной вещью, это значит, что я сам владею энергией данной вещи и могу употребить ее независимо от самой сущности, энергийно мне явившейся, могу употребить ее по-своему (193 – 194); субъект общения, будучи энергийно-оформлен, начинает сам самостоятельно пользоваться этой энергией, активно воплощая ее на себя и на других вещах, целиком, частично, адекватно или искаженно (194). Должно быть некое сверх-мыслимое и сверх-мыслящее единство мыслимого и мыслящего, так, чтобы энергия этого «сверх» одинаково присутствовала как в мыслящем, так и в мыслимом (102).
16. Энергия и имя, слово. Имя есть смысловая энергия сущности предмета; имя, слово есть символически смысловая, умно-символическая энергия сущности (173); имя есть энергийно выраженная умно-символическая и магическая стихия мифа; имя есть смысловая, выраженная (или разумеваемая) энергия сущности (174). Как и всякое другое слово, оно (т.е. сенсуально-ноэтическое слово. – В.П.) – энергия сущности (167). Слово, если оно взято не в словаре, а в живом языке, несет на себе смысловую энергию того целого, куда это слово входит (59).
17. Энергия предметной сущности вещи в слове, имени. Энергия сущности, имя, тождественна с сущностью по факту и отлична от него по смыслу (186). Отвлекаясь от всего энергематического разнообразия, выражающего действия предметной сущности, и обобщая все это в одном моменте, с которым сущность обращается к не-сущему, мы получаем универсальное понятие энергии сущности, смысловой энергии, и в имени – энергию его предметной сущности, или энергийный момент (108). Мы получили понятие энергии сущности вещи в слове. С двух сторон это понятие должно быть четко отграничено, со стороны самой объективной вещи и со стороны субъективно-психологического факта слова; энергия сущности вещи отлична от самой вещи, как и эйдос был отличен у нас от вещи (энергия ведь и есть полнота понятого эйдоса и смысла вещи), но она же и тождественна с вещью, ибо иначе она не была бы энергией сущности вещи и не имела бы к последней никакого отношения; энергия сущности вещи, вещи – фиксируемой в слове, неотделима от самой сущности вещи и потому есть сама вещь, один факт с нею, но – отлична от самой сущности вещи, и если энергия сущности есть сама сущность, то сущность не есть энергия сущности; энергия сущности вещи, данной в слове, отлична от произносимого, переживаемого, и вообще тварного, меонального слова, составляя различный с нею факт (один факт – сущность со своими энергиями, и другой факт – тварный меон со своими энергиями), и потому имяначертание и имязвучие по факту – не сущность вещи и не энергия ее; энергия сущности вещи, данной в слове, тождественна с произносимым, переживаемым и вообще тварным словом – в моменте энергийности, осмысленности (два разных факта – вещь и мое слово о ней – имеют один и тот же смысл, одну и ту же выраженность, энергию) (185); энергия сущности вещи, фиксируемой в слове, представляет собою иной факт в отношении к слову как физико-физиолого-психологическому факту, тождественный, однако, с ним по энергии, имени и смыслу (185 – 186).