70
слои людей, ведущих паразитическое существование и не способных ни к труду, ни к защите отечества, но в любой момент готовых к возмущению, коль скоро не будут удовлетворены их примитивные требования.
Границам цивилизации начинает угрожать "внешний пролетариат" - народы, не успевшие еще сделать решающего скачка, отделяющего первобытное общество от цивилизации. Строй, подточенный внутренними противоречиями, обычно рушится под напором варварской силы. Однако роковой предопределенности в таком развитии событий нет; гибель цивилизации, по Тойнби, можно отсрочить посредством рациональной политики правящего класса.
Оценивая состояние "цивилизации западного христианства", Тойнби делает вывод о наличии в ней симптомов кризиса. Однако он считает, что есть надежда избежать печального конца или, по крайней мере, отдалить его. Спасение может прийти от "единения в духе" путем приобщения к вселенской религии на основе экуменических идей. С его точки зрения, образование мировых религий - это высший продукт исторического развития, воплощающий культурную преемственность и духовное единство вопреки самодовлеющей замкнутости отдельных цивилизаций. В результате Тойнби в конечных выводах своего исследования восстанавливает, хотя и в ослабленной форме, идею единства мировой истории. Мировая цивилизация оказывается не предпосылкой, а результатом исторического процесса. Одной из сторон современной истории является проникновение западной науки, технологии и основанного на них индустриализма во все остальные сообщества. Положительно оценивая эти процессы, Тойнби отмечает и их негативные стороны, например, экологические и политические проблемы [75].
75 См.: Там же.
71
2.7. Эдмунд Гуссерль: кризис европейского человечества
Своеобразную трактовку кризиса европейской культуры можно найти в работах Эдмунда Гуссерля, одного из крупнейших философов XX в., родоначальника феноменологии - влиятельного и разветвленного течения в современной философии. Гуссерль был университетским профессором, философом академического плана, отстаивающим каноны строгого и точного философствования. Однако уже с начала XX в. он много размышлял о социальном и культурном контексте, определяющем задачи философии. Судьба философа не была простой. Стены университетов не могли полностью защитить его от событий эпохи: его сын погиб во время Первой мировой войны; в меняющейся духовной атмосфере он терял своих учеников и последователей; в последние годы жизни из-за еврейского происхождения он подвергался политическому давлению в Германии.
Гуссерль Эдмунд (1859-1938). Родился в Проспице (Моравия). Изучал математику в 1884-1886 гг. В 1887 г. - приват-доцент в Галле, в 1901 г. экстраординарный профессор, с 1906 г. - ординарный профессор в Гетингене, в 1916 г. - во Фрейбурге, в Брейгсгау; с 1928 г. - в отставке. Умер 17 апреля 1938 г.
Трактовка кризиса культуры у Гуссерля предстает как концепция упадка европейского идеала, кризиса рациональности, кризиса европейской науки. Гуссерль ставит вопрос следующим образом: чем характеризуется духовный облик Европы? Речь, с его точки зрения, идет не о географическом или демографическом понятии Европы. Название "Европа" обозначает для него общность жизни и творческой деятельности, общность целей, интересов, забот и планов людей, отождествляющих себя с европейским человечеством. Внутри этой общности отдельные люди действуют на разных уровнях, в разнообразных социальных группах (будучи связанными определенными духовными идеалами): семьях, профессиональных и научных сообществах.
72
Именно эти идеалы придают отдельным личностям, союзам личностей и создаваемой ими культуре некий всесвязующий характер, именно они определяют "духовный облик Европы". И эти духовные идеалы, по мнению Гуссерля, стали подтачиваться и отвергаться на рубеже веков.
В 1910 г. в международном журнале "Логос" он опубликовал статью "Философия как строгая наука", ставшую манифестом нового философского направления - феноменологии. Эта статья представляет собой и яркую социально-культурную характеристику того времени. Гуссерль отмечал: "Духовная нужда нашего времени стала поистине нестерпима". И это касается не только каких-то конкретных философских проблем. "Нет, - пишет Гуссерль, - мы терпим крайнюю жизненную нужду, такую нужду, которая распространяется на всю нашу жизнь. Каждый момент жизни есть точка зрения, каждая точка зрения подчиняется какому-либо долженствованию, какому-либо суждению о значимости или незначимости, согласно предполагаемым нормам абсолютного значения. Пока эти нормы были неприкосновенны, пока они не были нарушаемы и высмеяны скепсисом, до тех пор единственным жизненным вопросом был вопрос о том, как лучше всего будет соответствовать им. Но как же быть теперь, когда все нормы вместе и каждая в отдельности оспариваются или эмпирически искажаются и когда они лишены их идеального значения?" [76].
Однако по-настоящему духовный облик Европы стал беспокоить Гуссерля позже. В 1935 г. он прочитал доклад "Кризис европейского человечества и философия". Этот доклад принято считать одним из итоговых документов философского развития Гуссерля. И хотя тематически он во многом продолжает идеи, высказанные в 1910 г., в нем несравненно более остро представлено ощущение глубины и опасности европейского кризиса. За 25 лет, разделяющие эти две работы, Европа успела пережить мировую войну, революцию в России, появление фашизма и новое обострение ситуации в Европе - события, которым всего через несколько лет суждено было перерасти во Вторую мировую войну [77].
76 Логос. Кн. 1. М., 1911 С. 51.
77 См.: Ионин Л.Г. Предисловие // Гуссерль Э. Кризис европейского человечества // Вопросы философии. 1986. № 3. С. 91-93.
73
В кратком заключительном разделе доклада Гуссерль в нескольких строках формулирует сущность своего взгляда на природу "европейского кризиса": "Столь часто обсуждаемый "кризис европейского бытия", проявляющийся в бесчисленных симптомах распада, - не неведомый рок, не судьба с непроницаемым ликом; он открывается пониманию и проясняется на фоне философски выявляемой "телеологии европейской истории". В качестве предпосылки этого понимания необходимо, однако, сначала осмыслить саму сущность феномена "Европа". Чтобы осознать, что пагубно в настоящем "кризисе", следовало развить понятие Европы в смысле исторической телеологии бесконечных целей разума; следовало показать рождение европейского "мира" из идей разума, т.е. из духа философии. Тогда "кризис" прояснился как кажущийся "крах рационализма". Но, как мы сказали, причина несостоятельности рациональной культуры кроется не в сущности самого по себе рационализма, а лишь в его овнешнении, в его увлечении "натурализмом" и "объективизмом" [78]. Осмысление глубинных концептуальных, философских причин и истоков этих процессов стало центральным мотивом философии позднего Гуссерля, в частности, оно составило основное содержание его последней книги "Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология" [79].
78 Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философия // Культурология. XX век: М., 1995. С. 327.
79 Husserl Е. Die Krisis der Europaischen Wissenschaften und die Transzen-dentale Phanomenologie. Haag, 1954
Гуссерль точно подмечает и описывает признаки распада европейской культуры, распространение нигилизма и скепсиса, утрату веры в традиционные культурные институты. Однако не в этом заключается значение его работ. Впечатляет его стремление показать, что вся богатейшая европейская культура и цивилизация держатся на одном корне, которому в его время угро
74
жало быть подточенным и обрубленным. С точки зрения Гуссерля, весь "европейский мир" с его науками, изящными искусствами, ремеслами и социальными институтами был "рожден из идеалов разума, т.е. из духа философии" [80]. Отсюда следует, что причины кризиса нужно искать в искажении природы философии, ибо она есть "мозг, от нормального функционирования которого зависит подлинно здоровый дух Европы" [81].
Что же случилось, по мнению Гуссерля, с философией как универсальным воплощением идеи рациональности? Он полагает, что философия неправомерно восприняла как единственно возможную, свойственную новоевропейскому естествознанию натуралистически-вещественную установку. Это объяснимо, если учесть, что "та исключительная степень, в которой позитивные науки определяют мировоззрение современного человека... и ослепляют его плодами обеспеченного ими "процветания", в равной мере означает забвение главнейших вопросов о достоинстве человеческого существования... Чистая наука о фактах превращает и самого человека в голый научный факт. Что может сказать наука о смысле и бессмысленности, о человеке как субъекте собственной свободы? Чистая естественная наука, разумеется, ничего. Она абстрагируется от всего субъективного. Что же касается наук о духе, изучающих духовное бытие человека... то и в них требование строгой научности предполагает, что исследователь будет старательно исключать все оценочные характеристики, все суждения о смысле и бессмысленности того, что касается достоинства человека и плодов его культуры. Научная, объективная истина - это исключительно лишь констатация того, чем фактически является мир, физический и духовный. Но может ли этот мир и человеческое существование найти в науке свой истинный смысл, если науки полагают истинными лишь констатации подобного рода?" [82]. Дополненная основанной на науке техникой такая установка порождает дегуманизацию отношения человека к миру и к себе подобным.