Другой французский мыслитель, Ален, со свойственным ему оптимизмом видит (несмотря на все потрясения, выпавшие на долю человечества в первой половине XX в.) одно средство преодоления социальных кризисов и катастроф воспитание людей, их гражданского сознания, умения судить власть и властителей, делая сознательный выбор между могуществом и справедливостью (властители всегда ценят превыше всего первое, настоящий же гражданин не забывает о второй) [8].
7 См.: Мунье Э. Что такое персонализм? М , 1994. С. 54.
8 См.: Зенкин С. Учитель здравомыслия // Ален. Суждения. М., 2000. С. 8.
В свою очередь, П. Тиллих, размышляя о преодолении кризиса, обращается к культуре, надеясь в ней самой отыскать возможные решения. Однако его поиски остаются безуспешными. В работе "Что помогает ослабить чувство тревоги в нашей культуре" он пишет, что попытки преодоления кризиса и стабилизации кризисного сознания (в том числе охватившего человече
413
ства чувства тревоги) средствами самой культуры в любых ее проявлениях не дали положительного результата. Ни философия, ни искусство, ни психология, ни политика, ни образование, ни даже религия не способны сегодня защитить человека от тревожащих его вопросов, и не только не содействуют ослаблению тревоги, а, наоборот, даже способствуют ее усилению. Ни у одного из этих элементов культуры "нет того слова, пишет философ, которое могло бы положить конец хаосу, того правильного слова, которое властно над бытием и тревогой. Первый шаг в поисках этого слова можно будет предпринять только тогда, когда представители всех областей культуры, всех церквей, равно как и психотерапевты, педагоги, художники, ученые, государственные деятели признают, что они не имеют вовсе той силы, на обладание которой они все претендовали, а именно силы, устраняющей угрозу хаоса и рост тревоги в нашем мире. Второй шаг можно будет сделать тогда, когда все элементы, которые стремятся победить тревогу, наконец осознают, сколь много они производят этой самой тревоги при попытке уничтожить ее. Если все это будет проделано, а "угрожающие" элементы нашей культуры будут в полной мере поняты, то до третьего шага останется совсем чуть-чуть; надо будет вновь открыть слово, способное покончить с хаосом и тревогой. Ибо там, где вопрос ставится с предельной откровенностью, без обиняков, внимательный наблюдатель сможет найти и ответ" [9].
9 Тиллих П. Что помогает ослабить чувство тревоги в нашей культуре // Человек и социокультурная среда. М., 1992. Вып. II. С. 204.
Тиллих размышляет о возможностях преодоления кризиса и сопутствующей ему тревоги, основываясь на опыте полувековой истории XX столетия (статья написана в 1950 г.): "Сегодня, когда катастрофа уже произошла, для борьбы с тревогой используются следующие способы. Первый путь представляет собой попытку перешагнуть через все исторические реальности и обрести покой и безопасность в лоне католической церкви, либо под сенью нового (или старого) протестантизма. Сторонники второго пути предлагают сохранять абсолютное спокойствие и даже безразличие к всевозможным превратностям судьбы, истории, природы. Даже к смерти. (Мне очень часто говорили, что подобные вещи
414
уже не могут воздействовать на человека, прошедшего не один раз все круги нашего земного ада. Подобного рода мужественный неостоицизм, если его можно так назвать, чрезвычайно широко распространен сейчас в Европе.) Ну и, наконец, есть третий способ: назад к нормальной жизни. И вот здесь с помощью западных оккупационных сил был достигнут огромный прогресс, причем настолько значительный, что у немцев из восточной зоны оккупации, настроенных откровенно антикоммунистически, появилось чувство недоверия и прозрения, смешанное с горечью и завистью, в отношении западных немцев, да и вообще всех жителей Западной Европы. Они чувствуют, что обратный путь, пусть и не очень подходящий и удобный с точки зрения комфорта, все равно самый короткий в битве с ужасной угрозой небытия" [10].
10 Там же. С. 196.
Очевидно, что в вопросе о перспективах развития человечества, возможностях преодоления кризиса представителей западной философии неизменно объединяет вера в устойчивость духовных оснований человеческого бытия. В той или иной форме эта идея и связанные с ней надежды прослеживаются в рассуждениях каждого из представленных нами мыслителей. Например, Э. Юнгер теоретик "нового национализма", "консервативной революции", основная проблематика которого фокусируется в идее национализма. При этом, как отмечают исследователи творчества Юнгера, "существенными оказываются два момента. Первый состоит в том, что, определяя национализм как глубинное, невыразимое в своей полноте чувство сопричастности, принадлежности к нации, Э. Юнгер определил саму нацию не в терминах социал-дарвинизма или расовой теории, а как духовную сущность. Нация есть некая сверхчувственная сила, дающая определенность всякому чувствующему свое отношение к ней или ее наличие в себе... Второй момент состоит в том, что идею национализма "новый национализм" не культивирует в узких рамках национальных задач возрождения Германии. А понимает как феномен общеевропейского масштаба. Он родился и поднялся из войны, и охватил все страны. "Новые националисты" порой видели возрождение Германии не как исключительную задачу германского народа, а считали ее всеевропейским делом" [11]. Итак, еще один путь к спасению национальная идея.
11 См.: Солонин Ю.Н. Эрнст Юнгер: образ жизни и духа // Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт. СПб., 2000. С. 46.
415
***
Итак, в своих размышлениях о возможностях преодоления кризисной ситуации западноевропейские мыслители далеко не во всем единодушны и часто по-разному представляют и оценивают социокультурный кризис рубежа веков. Но в общей оценке кризиса они, безусловно, едины, как едины и в вопросе о возможности преодоления кризисной ситуации. При всем трагизме кризисного мировосприятия, притом, что сами мыслители пережили все тяготы предвоенной и послевоенной ситуации в Европе, оказались лицом к лицу с этой гигантской культурной и человеческой трагедией - все они предстают героями Нового времени. Они верят в торжество человеческого разума, в возможность и действенность сопротивления на духовном, интеллектуальном уровне. Все они упорно ищут новых интерпретаций складывающегося человеческого типа, нового типа мышления, пытаются выявить точки социального роста, позитивного видения перемен, адаптации к происходящему.
Это отличает работы западноевропейских мыслителей. Описывая агонию Нового времени и его культуры, они словно замыкают этот великий исторический период. Но, понимая финальность ситуации, они не способны окончательно отказаться от уходящей эпохи, осознать безнадежность попыток ее восстановления, поисков в прошлом. Новая жизнь, новая культура - в будущем. А оно не ясно. Человечество на протяжении XX столетия металось в поисках выхода, участвуя в гигантском рискованном эксперименте по преодолению кризиса и обнаружению новых жизненных парадигм. При всем пафосе и внутренней прочувствованности работ, посвященных кризису европейской культуры и человека в первой трети - половине XX в., они обращены скорее в прошлое и посвящены ему.
416
Глава 2
Эмманюэль Мунье: время взросления человечества - у истоков глобализации
Итак, в XX в. кризисное сознание претерпевает различные трансформации; этапы социального кризиса сменяются один другим. Может показаться неоправданной и упрощенной попытка подвести некие общие основания под эту череду кризисных возмущений, столь решительно охвативших человечество в XX столетии. Однако эти основания все же имеют место.
Сегодня человечество со своими опасениями и тревогами весьма далеко от сожалений об утраченной Ренессансной культуре, ценностях Нового времени и многого из того, что беспокоило мыслителей рубежа XIX-XX вв. Вторая половина XX в. - время стремительного развертывания глобальных процессов, время появления глобальных проблем.