В контексте реалий современного мира подобные суждения, конечно, могут восприниматься как утопичные, но разумной альтернативы данному подходу нет. И если мы признаем возможность мысленного воздействия на эволюционный процесс, то мы не можем не видеть той огромной роли, которую призвано сыграть в становлении новой системы ценностей специальное высшее образование. В своем развитии оно сталкивается с непомерным разрастанием и усложнением технологически-информационной среды. Быстрый рост системы образования, превращение ее в одну из крупнейших сфер человеческой деятельности, отрыв воспитания от своих исторических корней, незрелость социокультурной политики в сфере воспитания – все это является недугом времени.
Проблемы инженерной этики восходят к противоречиям высшего образования. Ее становление непосредственно связано со становлением советской научной интеллигенции. Все, что происходило с научной интеллигенцией в России в советское время, укладывается в понятие становления, а не формирования (в данном случае имеется в виду «еще не настоящее», не сложившееся). В годы советской власти, как известно, научная интеллигенция, испытывая воздействие модернизации, не раз оказывалась на грани утраты самотождественности, идентичности. Ученые считались созидателями господствующей идеологии рабочего класса, но в то же время они были ведомыми со стороны рабочего класса, не имея своего голоса, нередко отбывая наказание еще до совершения преступления. Они бывали одновременно на положении специалиста и вредителя, коммуниста и врага народа, советского ученого и безродного космополита, мичуринца и дарвиниста. Диктовавшиеся модернизацией требования признавали зависимость лишь от института науки, но инженерная этика подавлялась невежеством «гегемона». Конфликты чаще происходили на индивидуальном уровне, но были нередки и на коллективном: вспомним судьбы отечественных генетиков в 1930–1940 гг., философов (1950–1970-е гг.), социологов (1920–1930-е гг.; 1960-е гг.). Все это было с советской интеллигенцией, и было совсем недавно. И, похоже, возврата к этому не будет.
Между этикой гражданской и этикой инженерной нет непроходимой грани, так как инженеры рекрутируются из числа граждан. Каких-либо писаных правил инженерной этики пока нет (возможно, потому, что еще не успели их написать). Но программа курса философии техники предполагает существование этических норм инженерной деятельности. И она действительно существует. Как известно, книга природы написана точным, экономным языком – языком математики. Так, механика выявляет принцип наименьшего действия или наименьшего пути. Получает подтверждение принцип «бритвы Оккама»[36] , где число элементов построения теории должно быть наименьшим. В учебнике Г. Г. Скворнякова-Писарева «Наука статистическая, или Механика» (1722) определено содержание введенных в обиход понятий: изобретение, корпус, сердечник, гайка, и др., а единство вербального и модального аспектов мысли и действия раскрывает существенные связи объекта.
Можно говорить и о более сложном процессе формирования особого типа современного человека с научно-технической ориентацией. Именно здесь возникает вопрос о теории двух культур – технической и гуманитарной. В настоящее время влияние технического развития на человека и его образ жизни менее заметно, чем влияние на природу. Тем не менее оно существенно. Неконтролируемые изменения природы вошли в разряд самых пристально изучаемых предметов, когда выяснилось, что человек и природа не успевают адаптироваться к стремительному развитию технической цивилизации. Неожиданно для многих оказалось, что инженерная деятельность, естественно-научные знания и техника существенно влияют на природу и человека, изменяя их. В этой связи Д. И. Кузнецов пишет: «Современное мышление человека стало воспринимать природу иначе, чем, скажем, двести лет назад. Современный человек уже мыслит природу как технику. Поэтому очень важно сменить традиционную научно-инженерную картину мира, заменив ее новыми представлениями о природе, технике, способах решения задач, достойном существовании человека. Чтобы техника не уничтожала, не искалечила человечество, люди должны осознать как природу техники, так и последствия технического развития. Однако без комплексного гуманитарного и юридического образования решить эту проблему невозможно»[37] .
Техника проявляет гуманитарный облик инженера, обнаруживает потаенное бытие человека в мире образов, схем, ритмов и смыслов, поэтому так важно ориентироваться не только на познавательные процедуры, но и на аксиологический аспект оценки техники, где высшие человеческие возможности и модели поведения – образец преданности истине. Обогащение технического знания содержанием философии, психологии, экономики, технической эстетики, эргономики расширяет воздействие технической деятельности на социальную и духовную жизнь. Вместе с тем технический прогресс порождает немало проблем, требующих нового применения этики для избежания ситуации риска. Обобщенно эти тенденции Ханс Ленк, вице-президент Европейской академии наук, рассматривает в такой последовательности.
1. Увеличивается число людей, получивших побочные эффекты от технических мероприятий.
2. Масштабы разрушения природной системы под влиянием человеческой деятельности продолжают расти, приобретая глобальный размах.
3. Ухудшение медико-биологической и экологической ситуации актуализирует проблему ответственности за нерожденные поколения.
4. Человек все больше испытывает на себе манипуляции социального и медико-фармакологического типа. Как следствие подобного рода экспериментов над человеком обостряются этические проблемы таких исследований.
5. В результате вмешательства в генетический код человеку грозит превращение в «объект техники».
14.3. Социальная оценка техники и социально-экологическая экспертиза
Социальная оценка техники – это определение качественных изменений в ее развитии, захватывающих всю техносферу. Подобного рода оценка сходна с понятием переоценки, последствием которой является скачок в развитии ее вещных элементов. Меняются технология, энергетика, информационные системы. Истории техники известны несколько этапов такой переоценки. Наиболее значимыми в вещно-техническом значении были переходы от орудийной техники к машинной, а от нее – к автоматизированной. Исходным пунктом подобных перемен, носящих революционный характер, является энергетика: овладение силой пара, электричества, атомной энергии. Все эти перемены представляют собой периодические смены силы воздействия на природу: от мускульной энергии до технической. Переходы между ними знаменовали собой технические и научные революции. В развитии способности человека влиять на природу было два больших скачка: 1) неолитическая революция, связанная с переходом от собирательства к земледелию, обеспеченному соответствующими средствами труда; 2) революция, вызванная появлением машинного производства, в ходе которого масштаб воздействия общества на природу скачкообразно возрос благодаря принципиально новым техническим средствам и стал сопоставимым с масштабом геологических и даже космических процессов. В социальном плане эти переходы составили техническую революцию, смысл которой состоит в том, что она послужила основанием для качественных преобразований социума. Овладение техникой производства железа в странах Европы было равносильно овладению оросительной системой в Азии, с той, однако, разницей, что последнее не ускоряло развитие, а консервировало его. Основой технической революции являются изменения в технике: машинное производство лондонского или манчестерского городского ремесленника породило капитализм. За всем этим стоит человек, который терпеть не может технику, поскольку она всюду вытесняет его, и сам человек (как писал Э. Капп – homo sapiens technicus) находит в технике самого себя. Все социальные революции случались в результате технического застоя, подталкивая, таким образом, революцию в технике и науке. Подобный застой наступает по мере того, как в том или ином социуме достигается адекватность организации техносферы, социальной и политической организации. Характерными признаками застоя являются: а) экстенсивное развитие техники, неприятие принципиально нового в техносфере; б) техническая гигантомания.
36
Оккам (Ockham, Occam) Уильям (ок. 1285–1349), английский философ-схоласт, логик и церковно-политический писатель, главный представитель номинализма XIV в., монах-францисканец. Согласно принципу «бритвы Оккама», понятия, несводимые к интуитивному и опытному знанию, должны удаляться из науки.
37
Кузнецов, Д. И. Кризис классической инженерии и гуманистические идеалы технического образования // Философия и будущее цивилизации. Т. 4 / IV Философский конгресс. М. : Изд-во МГУ, 2005. С. 497.