4. Следует специально учесть и те случаи, когда институциональный субъект обманывает другого институционального субъекта, массового субъекта и самого себя.
Мы намеренно перечислили все мыслимые отношения, характеризующие социальную структуру обмана (т.е. все варианты отношений, вытекающие из принятых посылок). Это, конечно, не более чем формальная операция, довольно простая модель того, что мы называем отношениями обмана в человеческом обществе. Но она позволяет упорядочить множество этих отношений, которые в наблюдаемой реальности переплетаются и сливаются друг с другом. Повышается возможность систематического анализа этих отношений, облегчается выдвижение альтернативных и вообще иных подходов к концептуальному описанию и систематическому исследованию многоликого и многомерного феномена социального обмана.
Отношения обмана связаны прежде всего с защитой интересов - личных, групповых, классовых,в национальных, государственных, континентальных (например, когда речь идет об интересах жителей; Австралии), общечеловеческих. Даже если учесть упрощенность приведенного перечня интересов, то и тогда их связи, переплетения демонстрируют большие трудности для систематического анализа всех форм и проявлений обмана (насколько нам известно, такой анализ в нашей литературе еще не производился).
Предложенная модель (схема) позволяет четко выделить и поставить фокус исследования отдельные отношения. Вместе с тем она дает своего рода общую панораму многомерного объекта, ибо зафиксированное в ней множество отношений допустимо рассматривать в целом, как отношения, существующие одновременно. К этому следует добавить, что в ней указаны не только тривиальные, эмпирически очевидные отношения, но и не вполне очевидные и даже вовсе не очевидные.
Возьмем, например, те отношения, когда индивидуальный субъект выступает как «обманываемый» или «обманутый» со стороны массового субъекта. Это можно интерпретировать в довольно широком диапазоне вариантов. Вот один из них: принято рассуждать в том смысле, что класс способен обманывать своего представителя или индивида, принадлежащего к другому классу. В самом деле, если классу как субъекту приписываются иллюзии, мифологические образования, ложные идеологические клише и если в их власти оказывается сознание индивидуального субъекта, то допустимо говорить о наличии здесь феномена социального обмана.
Перед нами - типичный путь формирования заблуждений, ложных символов веры: от общественного сознания к индивидуальному. Вспомним не только наших соотечественников в период советской власти, но и обманутых фашистской идеологией25, многие аналогичные явления формирования ложной веры в условиях тоталитарных режимов. Конечно, тут перед нами особый случай, требующий специального анализа механизма обмана, хорошо отлаженного и постоянно совершенствуемого государственными органами, анализа тех форм идеологической деятельности, благодаря которым ложные идеи и оценки внедряются в индивидуальное сознание (первостепенный интерес представляют также способы поддержания правдоподобия ложных идей и оценок, ложных символов веры, в которых; заинтересован господствующий социальный субъект).
Более сложным вариантом рассматриваемого отношения является обман индивидуального субъекта со стороны такого «великого» субъекта, четкие определения которого затруднительны. Его обозначают обычно; терминами «народ», «общество» и нередко олицетворяют в виде «судьбы», «надежды», «жизни» и т.п. Этот неопределенный субъект, наделенный стихийными силами общественной жизни, есть нечто великое, своевольное, противостоящее отдельному человеку, властвующее над ним и потому виновное в его разочарованиях, несбывшихся надеждах, мечтах и ожиданиях, в горьких прозрениях, перечеркивающих прошлое как неподлинное, плохое, полное заблуждений, обмана, а отсюда ощущение или подозрение, что и настоящее лживо, неподлинно. Эти мотивы пронизывают всю историю цивилизации. Вот пример из древнеримских эпитафий:
Вырвался я, убежал. Судьба и Надежда, прощайте!
Нет мне дела до вас, вы надувайте других\26
А это слова великого поэта Андреаса Грифиуса:
Вы бродите впотьмах, во власти заблужденья.
25
См., например: