Все это, если учесть наш исторический опыт, еще раз подчеркивает проблематичность добродетельного обмана, заставляет особенно пристально оценивать те критерии, которые позволяют определить само качество добродетельности.
Санкционирование качества добродетельности в завершенных актах добродетельного обмана носит конкретный характер, действительно лишь в определенных временных рамках, в определенных отношениях и смыслах. Это еще раз указывает на проблематичность явлений добродетельного обмана.
Обман со стороны правителей и государственных органов - вещь обычная, повсеместная. Важно осмыслить те случаи обмана, которые по традиции подводят под категорию добродетельного, и выяснить, насколько это оправдано.
В связи с этим обратимся еще раз к Платону, на которого всегда ссылаются при обсуждении указанного вопроса. Напомню, что он различал «подлинную ложь» и «словесную ложь». Первая из них есть зло, не может считаться полезной ни под каким видом, так как «вводить свою душу в обман относительно действительности, оставлять ее в заблуждении и самому быть невежественным и проникнутым ложью - это ни для кого не приемлемо: здесь всем крайне ненавистна ложь»81. Подлинная ложь - «это укоренившееся в душе невежество, свойственное человеку, введенному в заблуждение. А словесная ложь - это уже воспроизведение душевного состояния, последующее его отображение, и это-то уж не будет беспримесной ложью в чистом виде»82.
Добродетельный обман связан лишь со словесной ложью. Платон спрашивает: «Словесная ложь бывает ли иной раз для чего-нибудь и полезна, так что не стоит ее ненавидеть? Например, по отношению к неприятелю и так называемым друзьям? Если в исступлении или безумии они пытаются совершить что-нибудь плохое, не будет ли ложь полезным средством, чтобы удержать их? Да и в тех преданиях, о которых мы только что говорили, не делаем ли мы ложь полезной, когда как можно более уподобляем ее истине, раз уж мы не знаем, как это все было на самом деле в древности?»83.
Платон отвечает на эти вопросы утвердительно. Лишь Богу ложь никогда и ни в чем не может быть полезной, «любому божественному началу ложь чужда»84. Для человека же она бывает полезной «в виде лечебного средства»85. Поэтому «такое средство надо предоставить врачам, а не-сведующие люди не должны к нему прикасаться»86. «Уж кому-кому, а правителям государства надлежит применять ложь как против неприятеля, так и ради своих сограждан -для пользы своего государства, но всем остальным к ней нельзя прибегать. Если частное лицо станет лгать подобным правителям, мы будет считать это таким же - и даже худшим - проступком, чем ложь больного врачу...»87.
Мы привели почти все высказывания Платона, касающиеся добродетельной лжи. Они допускают, конечно, различные интерпретации. Однако все же бросается в глаза следующий слабый пункт позиции Платона: асимметрия в информационном контуре «правитель-граждане». Легко показать, что эта асимметрия, допускающая ложь правителя и исключающая ложь граждан, не поддается рациональному обоснованию. Ведь правитель - не Бог, а человек и, следовательно, подвержен человеческим слабостям и недостаткам. Нетрудно представить себе такие случаи, когда частное лицо лжет правителю, который, будучи в состоянии исступления, способен «совершить что-нибудь плохое» для государства и тем самым частное лицо предотвращает это «плохое». Мыслимы и многие другие случаи, противоречащие позиции Платона. Например, когда правитель, руководствуясь интересами государства, обманывает нижестоящего правителя, а тот, в свою очередь, лжет ему, тоже руководствуясь интересами государства. Чаще всего мы имеем дело не с ложью правителя, а с ложью многих правителей, объединенных в иерархически организованную систему (которая включает правителей одного ранга, способных и вынуждаемых лгать друг другу). В такой ситуации, если следовать Платону, остается только одно: признать право лгать лишь за вышестоящим правителем. Однако все это придает качеству добродетельности еще большую проблематичность, чем во всех уже рассмотренных разновидностях добродетельного обмана.