На уровне институционального субъекта используются в основном те же приемы, которые применяются на индивидуальном уровне, например, всевозможными лже-пред-сказателями, лже-целителями и т.п. Обман общественности требует, конечно, соблюдения чувства меры, тонкой интуиции в определении дозы истинного и ложного в зависимости от конкретных обстоятельств, умелого обхода, затушевывания «опасных» пунктов, своевременного корректирования «слабых» мест, срочного и «убедительного» камуфляжа открывшихся вдруг противоречий и несуразиц. В общем, творцы и охранители общественного обмана должны быть постоянно начеку.
В условиях информационного общества постоянно растет наемная армия политтехнологов, имиджмейкеров, рекламистов, профессиональных психологов, разрабатывающих стратегию и тактику манипуляции массовым сознанием. Технологии обмана совершенствуются, становятся все более изощренными. Но это влечет и развитие средств разоблачения обмана, способствует развитию своего рода герменевтики обманных действий, которая учит расшифровывать скрытые значения и смыслы, содержащиеся в сообщении, его подлинные цели, те условия конкретной коммуникации, благодаря которым адресат намеренно вводится в заблуждение.
Анализ, показывает, что фактор полуправды является типичным в структуре обманного действия. Эта структура охватывает наряду с интенциями производителя обмана и содержанием его сообщений также и наличную способность восприятия и усвоения этих сообщений адресатом (в силу его определенных психологических свойств, текущих обстоятельств, настроений, ожиданий и т.п.). Ведь сам феномен полуправды, как уже отмечалось, носит коммуникативный характер, а постольку обусловлен определенными качествами информанта и адресата. В звене информанта - его намерений, целей, рефлексий - полуправда играет существенную роль в защите его интересов, в формировании самооправдания, способов самоутверждения и самореализации; в звене адресата полуправда выступает зачастую в тех же формах, что и у информанта, но тут важную функцию выполняют и такие ее проявления, которые связаны с оценкой вероятности наступления желаемых событий, с информацией, получаемой по не зависимым от данного коммуникативного контура каналам и частично подтверждающей сообщения информанта. Таковы существенные условия результативной манипуляции как общественным, так и индивидуальным сознанием.
Правдоподобность сообщения обеспечивается тем, что содержание его заключено в традиционные для адресата рамки (нормативы, установки, уже сформированные символы веры и т.п.), обусловлено высокой вероятностью, освящено авторитетом, «приклеиванием» сообщаемого содержания к высшим ценностям (справедливость, добро, благо народа и т.п.)96, апелляцией к «объективным законам», «государственной необходимости» и тому подобным надличностным категориям, олицетворяющим такие сверхмощные силы и процессы, перед которыми воля отдельного человека - ничто.
Последние два десятилетия нашей истории, при всей неоднозначности совершившихся преобразований, ознаменовали несомненный поворот к живой человеческой личности, переоценку действительной роли всевозможных надличностных субъектов («народ», «партия», «прогрессивное человечество» и т.п.), от имени которых орудовали весьма конкретные, как правило, посредственные, духовно убогие личности. Теперь мы ясно видим, что народ или какая-либо социальная группа не могут совершить великого деяния, если его не совершают отдельные люди. Поэтому резко упала обманная функция той повсеместной полуправды, которая строилась на апелляции ко всемогущим надличностным субъектам и «объективным историческим законам». Сейчас уже слишком трудно выступать в роли оракула, устами которого говорит «народ» и т.п.
Каждый обязан говорить от себя лично, нести ответственность за свои слова, которые должны быть проверены, сопоставлены с делами, реальной жизнью, - в процессе свободного обмена мнениями, свободной дискуссии, свободного исследования и публичного оглашения выводов и оценок.
96
Хорошо об этом сказал Б.Л. Пастернак: «Множество ложных взглядов стало догматами потому, что они утверждаются всегда в паре с чем-нибудь другим, неопровержимым и даже священным, и тогда как бы часть благодати с этих абсолютных бесспорностей переходит на утверждения, далеко не для всякого обязательные».