Разумеется, даймонион никогда не лжет, выполняя к тому же не наставительную, а лишь охранительную функцию, предостерегает от дурных поступков. Его голос способен разоблачать самообман. Но он приходит на помощь далеко не всегда. Я должен каким-то образом различать свой собственный внутренний голос, который способен вводить меня в заблуждение, а может быть и правдивым, от голоса даймониона, возвещающего непререкаемую истину. Но как разделить в себе со всей определенностью эти два голоса так, чтобы они не смешивались. Только сделав это, можно возложить ответственность за обман на самого себя.
Даймонион вполне логично истолковывается Сократом как божественное в душе человека, как голос совести, как то, что отвлекает от всего низкого, мелкого, призрачного. Однако божественное в душе, к сожалению, слишком часто не может совладать с низменным и пошлым, отступая перед ними. Оно не имеет решающей силы в душе человека, а постольку и не может нести ответственности за производимый ею выбор. Божественное в душе человека обладает достоинством беспрекословной истинности, но не власти и воли, поэтому оно не способно препятствовать во многих случаях даже примитивному самообману.
Как свидетельствует в своих «Воспоминаниях» Ксенофонт, Сократ не чуждался обращения к оракулам, чтобы узнать волю богов, так как исполнять эту волю - значит творить добро. Но, следуя их воле, человек теряет свободу. Обретает же он ее, когда действует по своей воле, но тогда ему грозит опасность обмана и самообмана. В итоге Сократ полагает, что человек свободен лишь отчасти, многое от него не зависит, навязывается ему извне. Однако признание хотя бы частичной свободы вполне достаточно для обоснования возможности самообмана.
Несмотря на противоречивость концепции Сократа, она задает верное направление для анализа проблемы самообмана. Ключевой вопрос тут - свобода воли. Все, кто отрицает свободу воли, обязаны отрицать и самообман как специфический феномен. Последний для них оказывается обычным обманом. Остановимся на этом подробнее.
Отрицание свободы воли (свободы выбора) выступает в разных формах, которые здесь нет возможности рассматривать. Общим для них является жесткая детерминистская установка, почерпнутая из натуралистического, прежде всего физикалистского мировоззрения. С этой точки зрения детерминизм в психической сфере не отличается от детерминизма биологических и физических процессов. Все изменения в психической сфере вызываются действием биологических, химических, физических факторов. Поэтому бессмысленно говорить о самодетермииации психических процессов, о какой-то особой психической активности и тем паче о свободе воли97.
Логический позитивист Пратт сравнивает свободу воли с явлением конвергенции рельсов. Каждый человек видит, как сливаются уходящие вдаль рельсы. Точно так же нам кажется, что мы обладаем свободой воли. Но это - такая же иллюзия, как и конвергенция рельсов, ибо в физическом мире, которому подчинена наша психика, все имеет свою причину, мы просто не в состоянии отобразить и учесть эти причины, не знаем о них, в силу чего нам кажется, что мы по собственному желанию и решению совершаем выбор и поступаем так, а не иначе98. Явления, относимые к самообману, считаются вызванными теми или иными внешними причинами и соответственно квалифицируются как обычные заблуждения.
Однако логически убедительное построение еще не служит гарантией реального постижения действительности. В физикалистских и вообще натуралистических концепциях психики, исключающих самообман, есть, конечно, рациональный момент. Самообман и производимый извне обман тесно связаны, поддерживают друг друга и переходят один в другой. Социальный обман (со стороны правящей партии, политиков, государственных органов и т.п.) невозможен без подкрепляющего его самообмана. Кроме того, всякое конкретное явление самообмана так или иначе детерминировано. Здесь играют роль и внешние воздействия, в том числе случайные. Можно говорить и о вероятностной детерминации со стороны эволюционно-генетических факторов, особенностях психофизиологической организации данного индивида, вызванных внешними условиями его развития и т.д. Но в сущности своей это есть явление психической самодетерминации, включающее уровень бессознательного.
Здесь будет уместно отметить, что и сам основатель психоанализа относится к числу тех, кто отрицал свободу воли. По его мнению, это не более, чем субъективное чувство, ибо «детерминирование» психических феноменов происходит без пробелов1. Между тем концепция Фрейда играет существенную роль в понимании многих проявлений самообмана. Фрейд допускает противоречие, отрицая свободу воли, но признавая ответственность личности за свои поступки.
98