Почему столь часто при разработке основных теоретических проблем этики биологическая родословная человека высокомерно третируется или дипломатично обходится стороной? Причиной этого служит, скорее всего, привычное и характерное для марксистского образа мысли (и во многом для классики вообще) жесткое разделение биологического и социального в форме строгой альтернативы низшего и высшего, в котором низшее, в лучшем случае, существует лишь в так называемом «снятом виде». Между тем во многих существенных отношениях биологическое и социальное не могут рассматриваться как сугубо альтернативные, многообразно взаимопроникают друг друга. В ряде же случаев однозначно проявляется биологическая обусловленность социальных явлений. Я не говорю уже о приоритете биологического в условиях гибельного нарастания экологического кризиса (как тут не вспомнить Альберта Швейцера!). Эта важнейшая тема многопланова и нуждается в специальном обсуждении под углом насущных проблем современной этики. Я хочу кратко остановиться лишь на некоторых результатах научных исследований, проводимых на стыке генетики, нейрофизиологии и психологии, которые касаются нравственных особенностей личности, в частности, проблемы лжи, и позволяют углубить наше понимание природы человека, которая в точном смысле - это важно подчеркнуть - носит биосоциальный характер, ибо является также продуктом антропогенеза. В ней укоренены, разумеется, не только негативные, но и позитивные нравственные свойства человека.
Прежде всего, надо сказать об исследованиях, которые свидетельствуют о существенной обусловленности нравственных особенностей личности генетическими факторами; это наиболее убедительно показано в отношении случаев крайнего аморализма и преступных наклонностей204. Что касается проблемы лжи, то в последние два десятилетия она стала предметом широких исследований с помощью новейших методов (функциональной магнитно-резонансной томографии и др.). На их основе созданы весьма эффективные «детекторы лжи». Старый «детектор лжи» (полиграф) регистрировал вегетативные реакции, связанные с ложными ответами испытуемого. Так как они противоречат его сложившейся веровательной установке («правде»), то непроизвольно сопровождаются негативными эмоциями. Это свидетельствует о фундаментальном характере установки на «правду», укорененной в природе человека. Она укреплялась в ходе биологической эволюции, поскольку «правда», как верное отображение явлений действительности, служила решающим фактором выживания. Новейшие «детекторы лжи» фиксируют непосредственно процессы, происходящие в головном мозгу, и позволяют с очень высокой вероятностью отличить правдивый ответ от ложного. Справедливости ради, надо отметить, что еще в 60-х годах Н.П. Бехтерева в результате электроэнцефало-графических исследований обнаружила аналогичное явление: когда человек говорит неправду, на экране возникает сигнал «тревоги» («что-то не так»). Эта функция мозга была названа ею «детектором ошибок», который имеет жесткие и вероятностные звенья.
Современные исследования раскрывают «двойную» структуру мозговых процессов, представляющих ложный ответ. В случае последнего над нейродинамической системой, актуализирующей правдивую информацию, как бы надстраивается другая, которая представляет ложную, производит с первой соответствующие преобразования, преодолевая сопротивление того мозгового регистра, который нейрофизиологи называют «совестью», т.е. фундаментальную установку на «правду». Мозговые программы, выражающие эту фундаментальную установку, носят вероятностный характер и потому допускают отступления от жестких решений (под влиянием субъективных или объективных факторов). Хочу подчеркнуть, что «первичный обман», возникший в процессе эволюции, носил защитный характер, и это составляет глубинную предпосылку «благодетельности» некоторых видов обмана, сложившихся в ходе антропогенеза.