Коль скоро Мертон писал от опыта, то и я решил ничего не подытоживать, а поделиться с читателем тем, что почерпнул из эссе я сам. Я решил раздать людям золото, которое добыл на этом прииске, и помочь им добыть свое. Используя другой образ, скажу, что эссе Мертона похоже на алмаз, но ещё грубый, не прошедший через руки искусного мастера.
ЭССЕ
Вариант, вошедший в «Спорные вопросы», начинается с длинного примечания и поделён на три части: «Засилие развлечений», «В гибельном море», «Духовная нищета».
Во вводном примечании Мертон поясняет, что эссе написано не только и не столько для монахов или верующих, принесших те или иные обеты, сколько для одинокой души вообще, поскольку одиночество – неотъемлемая часть человеческого бытия и присуще каждому из нас. «В моих заметках человек, любящий уединение (solitary), вполне может быть мирянином, очень далеким от монашеской жизни, как, например, Туро или Эмили Дикенсон».
Часть первая. «Засилие развлечений»
Для меня в этой части были важны следующие темы.
А) Уединённость и общество. Одинок каждый человек. Но далеко не каждый любит быть один или чувствовать себя одиноким (последнее случается и с теми, кто находится в обществе). Уединённости не избежишь, даже если захочешь. Оно присуще человеку. Как бы общительны мы ни были, мы всё равно бываем одни (и довольно часто). Ночью, например, когда нам не спится. Тот, кто спит рядом, не нарушает нашего одиночества. На ум приходят самые разные мысли: мелкие и случайные, глубокие и неясные. Мы с ними – один на один. Даже в толпе можно быть одиноким, если нас ничто с ней не связывает. Уединённость сопровождает нас по жизни и во всей полноте проявляется тогда, когда та подходит к концу. Сколько бы нас ни окружало дорогих нам людей, свою смерть мы встречаем одни. Каждый из нас умирает в одиночку.
Уединённость, одну из сторон человеческой жизни, дополняет другая сторона – общение с людьми, принадлежность к обществу. Если бы общество было общиной, оно превратило бы нашу уединённость в истинное одиночество, где мы опытно переживаем своё единство с братьями и сёстрами. Но чаще всего оно вырождается в коллектив, которому одиночество чуждо и который противится ему изо всех сил.
Б) Развлечение. Общество как коллектив не может полностью оградить нас от одиночества, поэтому оно делает всё, чтобы мы о нём забыли. Оно вовлекает нас в придуманную, оторванную от реальности жизнь, порабощает нас развлечению. Первая часть эссе Мертона так и называется: «Засилие развлечений». Как я уже говорил (см. прим. 62), она есть только в окончательном варианте эссе. Её внушительный объём говорит о том, что Мертон считал эту тему очень важной.
Термин развлечение Мертон заимствовал у Паскаля, который понимал его как divertissement, постоянную и намеренную рассредоточенность, позволяющую, как пишет Мертон, «окончательно избавить человека от самого себя». Развлечение – это пустое и отупляющее времяпрепровождение, поверхностные и бессмысленные действия, отрывающие человека от настоящей жизни. Мы вправе говорить о «засилии» развлечений, потому что они подчиняют нас себе, лишают нас свободы быть теми, кто мы есть на самом деле.
Чтобы объяснить, к чему ведёт развлечение и откуда оно рождается, Мертон использует слова: «иллюзия», «домысел», «оцепенение», «безразличие». Они рисуют образ человека, грезящего наяву, выпавшего из реальности. Не спорю, такой человек может быть очень успешен в вещах поверхностных. Но глубин жизни он никогда не коснется, потому что развлечение отгородило его от них. «Развлечения для того и нужны, – пишет Мертон, – чтобы усыпить человека, погрузить его в тёплое, оцепенелое равнодушие коллектива, который, в свою очередь, тоже хочет только забав» (ч. 1, пар. 1). Мыльные оперы и смешные сериалы вполне могут привязать к себе человека. Они заменили нам «хлеб и зрелище» древнего Рима. Поскольку римское общество было весьма неблагополучно, императоры помогали людям забыть, как пошло и бессмысленно их существование, предлагая им хлеб и зрелища. Наше общество делает то же самое, только с помощью современных технологий.
В) Отшельник, отметающий развлечения. Человек, любящий уединение, – это тот, кто отказался от развлечений. Он не хочет бежать от реальности, но намерен найти её и жить ею, чего бы это ему ни стоило. Он принимает жизнь, как она есть, во всей её нелепости. Он открыт мучительному «осознанию того, что под нашей, казалось бы, понятной, хорошо упорядоченной, разумной жизнью лежит бездна иррационального, беспорядка, бессмыслицы, самого настоящего хаоса» (ч. 1, пар. 2). Человек, любящий уединение, развеивает иллюзию самодостаточности, которую рабы развлечений питают в отношении себя и своего мирка. Он готов принять непостижимость жизни и не хочет притворяться, будто её нет.