Выбрать главу

С детства ты понял ту истину, что тех, кто сильно отличается от общей массы и чересчур «высовывается», сильно бьют. И моральные побои куда чувствительнее того, как если бы тебе сломали рёбра. И ведь не так уж трудно научиться слегка кривить душой, немножко лицемерить и чуть-чуть лгать, как делают те, кто подаёт себя совсем не тем, чем он является. Тебе было унизительно подстраиваться под окружающую гнусную действительность, мелко плавать не хотелось. А крупные твои прожекты жизнь моментально превращала в ничто.

Тебя это не смущало, про товарисча Сизифа хоть и было известно, но казалось, что уж тебе-то удастся не повторить его судьбы. И Сивку долго не могли укатать крутые горки. Но чем дальше шло к финишу, тем становилось яснее, что все эти разговоры о том, что человек способен на многое, если не будет ныть и раскисать, оказались просто самообманом, и выяснилось, что обманывать себя на каждом шагу очень приятно, и что самообман – это то, чем занимается 99 процентов живущих. А кто прикинул свои жалкие шансы и понял, что ничего ему в этой жизни хорошего не светит – давно уже свалил в небытие. А у тебя и на это мужества не хватило. И ты чем дальше, тем больше превращаешься в этакого соглашателя, который, в полном соответствии с мазохистской христианской моралью, всё время подставляет морду для битья. А самое унизительное, когда живёшь – это превратиться в этакий объект, который используют вслепую неведомые силы, чтобы, наверное, проверить, сколько может вынести человек, если ежедневно и ежечасно испытывать его на прочность.

Короче, ты принадлежишь совсем даже не себе, как тебе могло когда-то показаться – в те времена, когда ты был «на коне». Самая лучшая метафора, чтобы понять, что ты из себя представляешь – это живое тело (со всем его чутким восприятием происходящего), попавшее в грязный мутный поток, который несёт его неведомо куда, и выхода из него нет – в самом конце, когда уже не будет сил сопротивляться, ждёт обвал с огромного обрыва в какую-то неведомую страшную пропасть, но и всё равно неизвестно наверняка, будет ли это окончанием всех страданий или началом новых, ещё худших…

Поэт в России больше, чем поэт

Как часто политика влияет на творчество поэтов и писателей! Особенно в наше время. Нет, конечно, и в 19-м веке Чернышевский с Добролюбовым писали не просто художественную прозу. Не знаю, как сейчас, но мы при социализме в школе «проходили» его роман «Что делать?» – все эти сны Веры Павловны и прочее. Считалось, что писатель резко критикует современную ему действительность и мечтает, как люди будут жить, когда свергнут оковы монархии, и наступит «светлое коммунистическое завтра» (призрак коммунизма уже вовсю, подлец, бродил по Европе).

А ещё раньше – знаменитое «Путешествие из Петербурга в Москву», за которое Радищев надолго поплатился своей свободой. А всего-то только правдиво описал, как живут крестьяне, помещики и прочие… Это тоже политическое сочинение, прочитав которое, Екатерина Вторая пришла в бешенство, хотя и состояла в переписке с Вольтером и многими другими европейскими «вольнодумцами».

Зато в наше время вольнодумцев награждают Нобелевскими премиями. Творчество Бродского и Солженицына – чистая политика, в нём мало от «художественности». Понятно, конечно, что Солженицын перелопатил много исторического материала, чтобы написать свои эпопеи, но ведь это не читабельно! Корявый язык, хромая стилистика, тяжёлое повествование… Читается с большим трудом, воспринимается не с первого раза. Что касается Бродского, его вообще понимают только интеллектуалы, это тебе не «травка зеленеет, солнышко блестит» – простому неискушённому человеку вряд ли нравятся его стихи.

Недавно мне попалась полемика вокруг Евгения Евтушенко. Некто обвинял его в том, что он не имеет права больше считаться русским поэтом, раз живёт в Америке. «Поэт в России больше, чем поэт». Спор был предельно жаркий, с одной стороны сыпались упрёки в измене Родине, другие возражали, что никакой измены нет, потому что Евтушенко всегда был конъюнктурщиком и писал то, что нужно было писать, то, что требовали от писателей и поэтов власть предержащие.