Что перед нами — упущенный шанс? Наверное. Хотя надо отдавать себе отчет и в том, что перспектива использования аренды как способа приватизации при сохранении коммунистического режима была более чем проблематичной. В то же время можно предположить, что подобная перспектива стала бы в какой-то мере оптимистической, если бы этим способом воспользовались демократические силы, пришедшие к власти после разгрома основ коммунистического строя в конце 1991 года.
Но в основном — это урок. Кроме всего прочего, он еще раз подтвердил, что революционные меры, рассчитанные на быстрый впечатляющий успех и по-большевистски проведенные сверху (а именно такой характер имела начатая в 1992 году официальная приватизация), в конце концов приводят к неудаче, нарастанию трудностей, беде.
Во всяком случае при разных возможных оценках плюсов и минусов "кардинальных" реформ (либеральных по своему замыслу и ряду результатов) очевидно, что формы официальной приватизации, как уже отмечалось, не дали того созидательного эффекта, который могла и должна была дать действительная частная собственность в сфере производства. Ваучерное распределение части государственных имуществ и всеобщее акционирование государственных предприятий фактически создали благоприятные условия для спекуляции ваучерами и акциями, для приобретения за бесценок новорусскими ротшильдами (в основном выходцами из партийно-комсомольской номенклатуры), зарубежными фирмами и криминализированным теневым капиталом много миллиардных национальных богатств, относящихся главным образом к природным ресурсам страны. Об этом уроке, по-видимому, надо помнить и при обсуждении различных путей дальнейшего преобразования собственности в России[158].
Другой решающий фактор.
При всей принципиальной важности частной собственности в производительной сфере воссоздания в разрушенном коммунизмом обществе, есть и другой, действенный и основательный, фактор восстановления нормальных, естественных условий и механизмов жизнедеятельности, обеспечивающих динамичное, восходящее развитие общества.
Это — право, отвечающее требованиям современного гражданского общества.
Еще раз вспомним Канта, его мысль о том, что устранить отрицательные стороны "постоянного антагонизма" и достигнуть развития положительных задатков, заложенных в человечестве, — с тем, чтобы люди "окунулись в трудности и работу", возможно лишь при условии, когда "самым точным образом определены и сохраняются границы" свободы (или — по Шеллингу — при обеспечении "игры свободы"). Иными словами, — при развитом современном праве, которое, по словам того же Канта, определяет "для всех, что им по праву должно быть дозволено или не дозволено". Значительный интерес в этом отношении представляют и суждения русского философа И.А. Ильина, справедливо полагающего, что "свобода не просто "даруется" сверху, она должна быть принята, взята и верно осуществлена снизу"; и такое восприятие свободы людьми, предупреждающее ее употребление во зло, превращение ее в произвол, в войну всех против всех, состоит как раз в том, чтобы была правильно понята правовая форма свободы, "ее правовые пределы, ее взаимность и совместность"[159].
Такого правового опосредствования "антагонизмов" и такого определения правовой формы и правовых пределов свободы не оказалось в России, когда после крушения партийно-государственной системы коммунизма на общество катился гигантский вал вседозволенности, а с 1992 года открыты широкие шлюзы для неконтролируемого экономического поведения.
Именно отсутствие надлежащих и действенных правовых форм (помимо отсутствия частной собственности в сфере производства), да к тому же в обстановке финансового хаоса и ваучерно-акционерной приватизации, как раз и позволило активным деятелям из правящего слоя общества (в первую очередь выходцам из актива партийно-комсомольской номенклатуры) через коммерческие банки, некоторые институты непроизводственного бизнеса — рекламного, шоу-бизнеса и др. — приватизировать ключевые звенья финансовой инфраструктуры, финансово-бюджетных потоков, выходы на природные богатства, льготные условия их реализации за рубежом. Все это и привело к формированию ядра финансовой олигархии, овладевающей центральными позициями в разрушенной огосударствленной экономике, а затем — и в области государственно-общественной жизни.
158
Вопросы приватизации, роли собственности в реформах остаются в нашем обществе предметом оживленных обсуждений.
В литературе, наряду с другими вышеупомянутыми идеями, высказано мнение о необходимости формирования "равной гражданской собственности". С точки зрения B.C. Нерсесянца, считающего социализм закономерным явлением, ведущим к созданию постсоциалистического строя — "цивилизма", где формально-правовое равенство будет дополнено экономическим равенством, в российском обществе должно быть достигнуто преобразование социалистической собственности в "равную гражданскую собственность". Именно это, по убеждению автора, создаст условия для "более высокой ступени человеческой свободы, равенства, справедливости и права" (Нерсесянц B.C. Наш путь к праву. М., 1992. С. 320); его же. Философия права. Учебник для вузов. М, 1997. С 336—342.