В полной мере правовая логика, присущая содержанию прав, начинает раскрываться лишь в демократических обществах, особенно в развитых демократических странах на современной стадии развития либеральных цивилизаций. Именно здесь субъективные права фактически занимают в юридических системах центральное место; в соответствии с ними строятся правовые средства и юридические механизмы, свое (весьма существенное и все же — зависимое) положение в этих юридических средствах и механизмах занимают юридические обязанности, запреты, правовая ответственность.
В порядке некоторого утешения (которым довольствовались демократически настроенные юристы в условиях советского общества) допустимо утверждать, что и при антидемократическом общественном строе юридическое регулирование во имя провозглашенного права так или иначе все равно концентрируется вокруг субъективных прав (пусть и прав-привилегий, урезанных прав, прав-деклараций). В нем все равно есть сектора и участки, где во имя привилегированных, господствующих групп, кланов, слоев общества или во имя внешнего престижа или государственных фальсификаций действует известный набор юридических средств и механизмов, сконцентрированных вокруг субъективных прав. И стало быть, в таких юридических системах есть какие-то "зацепки" для последующего, при наступлении необходимых условий, правового развития. То есть и здесь право, благодаря внутренней логике присущего ему содержания, независимо от особенностей данного общества, его строя и режима, имеет известный, пусть и незначительный, ограниченный — позитивный, демократический потенциал.
Что ж, какое-то утешение (для людей, соприкоснувшихся с ужасами беспощадной тиранической власти) здесь есть, хотя оно все же во многом обманчиво, иллюзорно. Главное же другое; то, что указанные представления во многом сориентировали юристов в советском обществе на проработку вопросов, связанных с той гранью права, которая может быть названа "правовым содержанием". И об этом, надо полагать, следует рассказать особо.
Правовое содержание (продолжение; парадоксы разработки).
Как это ни покажется странным и неожиданным, заслуга в разработке того слоя правовой материи, который назван "правовым содержанием" (при всей, надо признать, дискуссионности этой проблемы), принадлежит правоведению, сложившемуся в условиях советского общества.
Конечно, советское правоведение, особенно в подразделениях официальной науки, служило господствующей, власти (таков удел юридической науки в обществе с тоталитарным политическим режимом), его содержание подчинялось интересам идеологизированной огосударствленной системы, было пронизано коммунистической идеологией обосновывающей верховенство высшего суперправа — революционного права, служащего коммунизму.
Но все же советское правоведение оставалось наукой. В нем — пусть в урезанном и скрытом виде — сохранились благородные и прогрессивные традиции дореволюционной юридической науки. А эти традиции, помимо всего иного, i немалой степени локализовались как раз на идеологически нейтральных участках: на догме права, аналитическом правоведении.
И эта же догма права — счастливое и многообещающее совпадение — была чуть ли не единственной сферой где юридическая наука в тяжелых советских условиях могла проявить себя как область знаний, заряженная на углубленный научный поиск и истину.
Именно по той причине, что наряду с другими отраслями знаний советское правоведение в условиях тоталитарного общества было жестко сковано постулатами марксистской доктрины (и потому образовывало "свою философию", точнее — идеологию, о которой речь впереди), самостоятельное особое мировоззренческое или даже серьезное социологическое осмысление правовых явлений в принципе исключалось. Для правоведов советского времени единственным предметом, позволяющим проводить более или менее серьезные исследования, оставалась догма права.
Вот почему уже после смерти Сталина, когда коммунистическая тирания в духовно-творческой сфере жизни общества несколько ослабла (в 1960—1980 гг.), советскими авторами были осуществлены научные разработки, направленные на философское (как представлялось этим авторам) осмысление правовых явлений, выраженных в догме права и из нее вытекающих.