По словам Лосева, самостоятельность Лукреция как философа глубоко раскрывается в эпизоде истории человеческой культуры, составляющей основное содержание пятой книги поэмы. Восприняв из эпикурейской традиции отрицательную оценку тех усовершенствований материальной обстановки жизни, которые, не увеличивая в конечном счете суммы получаемых людьми наслаждений, служат новым предметом стяжательства, Лукреций завершает пятую книгу не эпикурейской моралью самоограничения, а хвалой человеческому разуму, овладевающему вершинами знаний и искусства.
В заключение следует сказать, что Демокрита, Эпикура, Лукреция и др. у нас привыкли толковать только как материалистов и атеистов. Вслед за блестящим знатоком античной философии и моим близким другом А.Ф. Лосевым я придерживаюсь точки зрения, согласно которой античная философия вообще не знала материализма в европейском смысле слова. Достаточно указать уже на то, что и Эпикур, и Лукреций самым недвусмысленным образом признают существование богов[62].
16. Стоицизм
Стоицизм как специфическое направление философской мысли просуществовало с III в. до н. э. до III в. Стоицизм — это наименее «греческая» из всех философских школ. Ранние стоики, в большинстве своем сирийцы: Зенон Китионский с Кипра, Клеанф, Хрисипп. Их труды сохранились лишь в отдельных фрагментах, поэтому обстоятельное уяснение их воззрений Существенно затруднено. К поздним стоикам (I и II вв.) относятся Плутарх, Цицерон, Сенека, Марк Аврелий — это в основном римляне. Их труды дошли до нас в виде полных книг.
Уже при одном слове «стоик», по словам А.Ф. Лосева, возникает представление о мудром человеке, который весьма мужественно выносит все невзгоды жизни и остается спокойным несмотря на все неприятности и несчастья, им переживаемые. Действительно, стоики в своих воззрениях, безуслбвно, выдвигали на первый план понятие спокойного и всегда уравновешенного, даже «бесчувственного» мудреца. В этом проявлялся идеал внутренней свободы, свободы от страстей, который лелеяли почти все стоики.
Согласно Хрисиппу (ок. 280–208 до н. э.), существует мировая душа. Это чистейший эфир, самый подвижный и легкий, женственно-нежный, как бы тончайший вид материи [63].
Представитель позднего стоицизма Марк Аврелий (121–180; римский император с 161 г. н. э.) был убежден, что Бог дает каждому человеку особого доброго гения в руководители. (Эта идея возродилась в христианстве в образе ангела-хранителя.) Для него Вселенная — тесно связанное целое; это единое, живое существо, обладающее единой субстанцией и единой душой. Приведем некоторые из афоризмов Марка Аврелия: «Чаще размышляй о связи всех вещей, находящихся в мире, и об их взаимоотношении», «Чтобы ни случилось с тобой оно предопределено тебе из века. И сплетение причин с самого начала связало твое существование с данным событием». И еще: «Люби человечество. Следуй Богу… И этого достаточно, чтобы помнить, что Закон правит всем».
Характеризуя различные свойства души, стоики особое внимание уделяли феномену воли; учение было построено на волевом принципе, на самообладании, терпении и т. п. Они стремились к полному самодовлению. (И в нашем представлении стоический мудрец — это человек, обладающий могучей и непреклонной силой воли.)
Развитие природы они трактовали также в религиозном духе, считая, что все предопределено. Бог не отделен от мира, он — душа мира, благодетельное провидение.
Стоики исходили из принципа всеобщей целесообразности. Все имеет свой смысл: даже клопы полезны, поскольку они помогают просыпаться по утрам и не лежать слишком долго в постели. Суть этого принципа хорошо выражают стихи:
Свобода для знаменитого мыслителя, писателя и государственного деятеля Сенеки (ок. 4 до н. э. — 65 н. э.) — это божество, которое господствует над всеми вещами и событиями. Ничто не может ее изменить. Отсюда покорность, выносливость и стойкое перенесение жизненных невзгод. Стоический мудрец не сопротивляется злу: он его понимает и стойко пребывает в его смысловой текучести, поэтому он невозмутим и спокоен.
63
Читая стоиков, углубляясь в их интеллектуальные попытки осмыслить природу души уши, остро чувствуешь стремление осмыслить душу как нечто едино-цельное, как бы слиянное собственно духовного с материальным, при этом с тончайшим видом материального, чем-то вроде эфира.