Недаром в продолжение всей истории стоицизма Сократ был главным божеством стоиков; его поведение во время суда над ним, отказ от бегства, спокойствие перед лицом смерти, утверждение о том, что несправедливость наносит больше вреда тому, кто ее совершает, чем жертве, — все это целиком отвечало учению стоиков.
Ранние стоики в своих идеях бытия следовали античной традиции. Они исходили из того, что тело мира образовано из огня, воздуха, земли и воды. Душа мира — это огненная и воздушная пневма. Все бытие мыслилось только как разная степень напряжения божественно-материального первоогня. Согласно учению стоиков об огненной стихии сущности мира, этот огонь превращается во все прочие стихии по закону, который вслед за Гераклитом называли Логосом. В трудах стоиков множество рассуждений о стоическом Логосе, который понимался как нечто объективное в своем слиянном единстве с материальными стихиями всего сущего. Логос мира у стоиков отождествлялся с Судьбой. По их утверждению, Судьба есть Логос Космоса: он упорядочивает все в мире. Зенон (332–262 до н. э.) говорил, что Судьба — это власть, двигающая материю. Он определял бога как пламенный разум мира: бог наполняет собой весь мир, как мед наполняет пчелиные соты; он — верховная глава, управляющая всем сущим. По Зенону, Бог, Ум, Судьба — одно и то же. (Поэтому стоики верили в астрологию и предсказания.)
По природе, учили стоики, все человеческие существа равны. Марк Аврелий в своем труде «Наедине с собой» хвалит политию, управляемую на основе равных прав и равной свободы слова, и царское правление, которое уважает более всего свободу управляемых. Это был идеал, который не мог быть осуществлен в Римской империи, но оказывал влияние на законодателей, в частности в период правления Марка Аврелия было улучшено положение женщин и рабов. (Христианство переняло эту часть учения стоиков вместе со многими другими [64].)
Стоиков интересовали не столько тайны Космоса, сколько стихия выражения и выразительности. Давая в общем весьма грубоватую космологию, они, говорил А.Ф. Лосев, оказались весьма тонкими филологами и ценителями именно выразительных форм сознания, а диалектика понималась ими в теснейшей связи с риторикой, с искусством вести разговор. (С этим содержанием диалектика вошла и в средневековое мышление.)
У стоиков мы находим многочисленные и тонко развитые логические и грамматические изыскания: истоки грамматики — именно в школе стоиков. С их точки зрения, собственно философское начало коренится в человеческом субъекте. Но это не был собственно субъективизм. Стоики использовали термин «лектон». Он обозначает тот предмет, который мы имеем в виду, когда пользуемся его обозначением. Известно, что и язык (его лексика и грамматика, синтаксис, семантика и т. п.) субъективен. Но словами мы обозначаем предметы, их связи и отношения. Следовательно, то, что мы обозначаем, вернее, то, что мы имеем в виду, обозначая предметы, и не субъективно, и не объективно. Когда оно соответствует действительности, оно объективно и даже истинно, но оно может быть и ложным. Стоики, по словам Лосева, делают вполне правильный вывод, а именно, что лектон, когда мы используем его при обозначении или назывании предмета, может быть и истинным, и ложным, т. е. оно выше как истины, так и лжи. По Плотину, стоический лектон является только мыслительной конструкцией, связанной со словом, но не обладает причинно-метафизическим существованием. Лектон — это чистый смысл.
Стоики исходили из различения словесного звучания и содержащегося в нем утверждения, откуда ведет свое происхождение позднейшее стоическое различение «звучащего слова» и «словесной предметности», или «смысла» (лектон)[65]. Так что термин «лектон» означает теорию обозначаемого.
О делении философии на логику, физику и этику говорил еще Аристотель, тем не менее у стоиков это деление получило окончательное признание, в силу чего эти три философские дисциплины были разграничены и логика стала самостоятельной дисциплиной.
Таким образом, эллинистически-римский период развития философской мысли принес с собой в мир немало нового, что резко отличает его от предыдущего периода греческой классики.
Приведем высказывание Вл. Соловьева:
«В то время как Александры и Цезари политически упраздняли на Востоке и на Западе шаткие национальные границы, космополитизм вырабатывался и распространялся как философский принцип представителями двух наиболее популярных школ — бродячими циниками и невозмутимыми стоиками. Они проповедовали верховенство природы и разума, единой сущности всего существующего и ничтожность всех искусственных и исторических разделений и границ. Человек по самой природе своей, следовательно всякий человек, учили они, имеет высшее достоинство и назначение, состоящее в свободе от внешних привязанностей, заблуждений и страстей — в непоколебимой доблести того мужа, который,