В этой связи основное внимание исследователя должно переключиться с анализа феноменов на анализ методологических предпосылок разных форм понимания и описания этих феноменов, скрытых за категориями, лежащими в основании многочисленных конкретных концепций. Как показывают современные гносеологические и эпистемологические исследования, категории корректно рассматривать не как абсолютные формы постижения полной истины, но как нейтральные принципы, которые сами по себе ни истинны, ни ложны, но «удобны», выступая как «соглашения и скрытые определения».[69] За категориями всегда нужно видеть их автора и те сознательные и бессознательные предпосылки, которые обусловили данную концептуализацию. Такое понимание категорий позволяет осмыслить их контекстуальную нагруженность, преодолеть стереотипы веками складывавшихся межконфессиональных и идеологических противостояний, выйти на новый уровень всеобщего понимания исследуемой сферы бытия.
Современная религиоведческая методология, и это признается как конфессионально, так и светски ориентированными авторами, призвана не только предельно точно и непредвзято описать и истолковать факты, но и за общими характеристиками организации увидеть личность верующего, понять смыслы, внутренние импульсы, поддерживающие конкретную религиозность.[70] В прошлом веке актуальность этой проблемы виделась в специфике описания христианами религий нехристианских народов, на что указывал еще основатель этнографии Э. Тайлор.[71] Проблема сохраняет свою актуальность как для этнографии, так и для религиоведения и сегодня, ибо часто, подобно средневековым миссионерам, «наблюдатели рассказывали о «примитивных» верованиях исходя из собственных концепций»[72]. На «необходимость более тщательной проработки понятийного аппарата» обращают внимание современные исследователи, столкнувшиеся со своеобразием новых религиозных организаций.[73]
Вместе с тем целый ряд авторов ставит под сомнение саму возможность выработки определения «религии» как таковой, отделенной от европейского и христианского контекста, поскольку, употребляя термин «религия», часто подразумевают собственно христианство, ибо именно оно обычно выступает объектом исследования. В связи с этим сложившаяся религиоведческая терминология критикуется за «конфессио-», или «евроцентризм», так как термины «церковь», «секта», «деноминация», применяемые сегодня к самым разным типам религиозных объединений, возникают в ходе изучения христианства.[74] Как отмечает Г. Керер, при рассмотрении буддизма, индуизма или синтоизма, обычно трактуемых как «религии», исследователь сталкивается с проблемой нахождения в них специфичного «религиозного элемента», который и позволяет объективно, на общезначимом, «интерсубъектном уровне» квалифицировать данные феномены именно как «религиозные»[75].
На невозможность обнаружения каких‑либо общих, то есть сходных для всех религий, свойств «религии вообще» и родо–видовой дефиниции этого понятия указывают и многие другие авторы[76]. На этом пути выдвигались различные аспекты — психолого–мировоззренческий, поведенческий и организационный, ни один из которых так и не был признан в качестве специфического или иcчерпывающего для религии как таковой.[77]
Так, С. А. Кучинский отмечал «условность» применения понятия религии к доклассовому обществу.[78] Другие авторы подчеркивают, что национальные религии (индуизм) — это не «религии» в европейском смысле, ибо они не есть некая «церковь», как христианство, а сам «образ жизни» народа.[79] М. А. Коростовцев характеризует египетскую религию как «очень сложный феномен, соединение часто противоречивых, а порой и взаимоисключающих верований, возникших в разные времена и в разных частях страны», качественно отличный от феномена европейского христианства как государственной Церкви с унифицированным вероучением.[80]
70
Мень А. История религии: В поисках Пути, Истины и Жизни: В 7 т. М., 1991. Т.1: Истоки религии. С.11; Основы религиоведения. М., 1994. С.9; Горенко И. В. Предисловие к публикации Вопросы философии. 1997. № 2. С.114.
73
Религиозные объединения Российской Федерации. Справочник Под общ. ред. М. М. Прусака, В. В. Борщева. Сост.: С. И. Иваненко и др. Аналитический вестник ¹ 24. Спец. выпуск. М., 1996. С.240; Новые религиозные организации России деструктивного и оккультного характера. Справочник Миссионерский Отдел Московского Патриархата Русской Православной Церкви. Информ. — аналитич. вестник № 1. Белгород, 1997. С.5–7; Кантеров И. Я. Новые религии в России и молодежь Свеча–97: Сборник методологических и методических материалов по религиоведению и культурологии Ред. — сост. Е. И. Аринин. Архангельск, 1997. С.51.
74
Основы религиоведения. М., 1994. С.60–61, 63; Яблоков И. Н. Основы теоретического религиоведения. М., 1994. С.166, 204; Гараджа В. И. Социология религии. М., 1995. С.27; Гараджа В. И. Религиеведение. М., 1995. С.188; Радугин А. А. Введение в религиоведение. М., 1996. С.35–36.
76
Основы религиоведения. М., 1994. С.33; Яблоков И. Н. Основы теоретического религиоведения. М., 1994. С.167; Гараджа В. И. Социология религии. М., 1995. С.27 и др.
77
Гараджа В. И. Социология религии. М., 1995. С.27, 38, 64; Радугин А. А. Введение в религиоведение. М., 1996. С.35.