Пиняранда Гомеш полагает, что Бог присутствует в саудаде только в движении, и это его принцип; когда он неподвижен, он отсутствует в нем, хотя и продолжает создавать высшую и всеобъемлющую изменчивость.
Однако в обоих случаях саудаде предстает как ласка другого и необходимость Бога, ибо ему не хватает не своего, а чужого или Бога, и по этой причине, как замечает мыслитель, «в нем так же пробуждается любовь к ближнему, как вспоминается божественная любовь, и безразлично, что первая смягчается немедленным обращением ко второй или ее удовлетворением через посредство первой», из чего следует, что «саудаде – это субъект божественной и человеческой любви»[122].
С другой стороны, ссылка на связь саудаде с божественным существом заставляет заключить, что саудаде, на самом деле, это саудаде по Духу, ибо он – то, что в саудаде отсутствует, и то, что, независимо от того, имманентен ли он или трансцендентен по отношению к саудаде, позволяет ему достигнуть желанного единства, где он превосходит себя или преобразуется. Таким образом, в саудосистском мышлении Пиняранды Гомеша Бог, будучи последней инстанцией, востребуемой саудаде, утверждается как «дальнее присутствие, способное заполнить пустоту, существующую в саудаде», в то время как оно намечается в качестве «единственной существующей возможности, способной понять то, что ее может наполнить, переполнить и преобразовать»[123].
Это радикальное и сущностное отношение саудаде к божеству порождает, естественно, проблему знания того, возможно или нет обратиться к теологии для исследования саудаде – вопрос, на который философия саудаде Пиняранды Гомеша стремится ответить, различая фундамент и содержание этой гипотетической теологии.
Что касается первого аспекта, в свете того, что утверждалось раньше, его ответ будет недвусмысленно отрицательным, так как он думает, как мы видели, что Бог не испытывает и не может испытывать саудаде.
Что касается второго аспекта проблемы, его ответ является утвердительным, так как мыслитель считает возможной и жизнеспособной теологию применительно к саудаде. Естественно, что если тот, кто есть, утверждает свое саудаде и соответствующее отношение к чужому, то, кто ищет единства, чтобы ликвидировать или превзойти это состояние онтологического раскола или разделения, божественное существо не преминет утвердить себя как подлинный чужой, «присутствующий в форме бесконечного и неотменяемого отсутствия», как и другой, по которому он бесконечно тоскует, добиваясь «последнего и нерасторжимого союза».
Итак, если у саудаде нет теологического фундамента, у него есть, тем не менее, религиозное содержание, проявляющееся как в формах имманентности, таких как антропология для себя, так и в формах трансцендентности, как антропология в себе, что подразумевает, что теология должна всегда присутствовать, так как, заключает мыслитель, «только религия есть путь к единству либо через знание, либо через любовь»[124].
Мануэл Кандиду Пиментел
90-е годы прошлого века увидели возвращение к рефлексии о саудаде в таких значительных трудах, как От саудаде к саудосизму (1990) и Саудаде, возвращение к истокам (1997) Афонсу Бутельу, в интересе, который эта тема вызвала у Вержилиу Феррейры и Эдуарду Лоуренсу, в появлении нового поколения, исследовавшего с новым критическим запалом труды и мышление Пашкуайша и Леонарду одновременно со вниманием, которое оно постоянно уделяло философии саудаде, и также в возобновлении философского диалога с Галисией о чувстве, объединяющем оба народа.
Из представителей этого нового направления философии саудаде особого внимания заслуживают философы Мануэл Кандиду Пиментел (1961) и Паулу Боржеш (1958) и поэт, романист и эссеист Антониу Кандиду Франку (1956) за глубину и серьезность своих размышлений в двух первых случаях и за афористический характер в третьем случае, что продолжает, в новых условиях, уроки Леонарду и Пашкуайша, не сбрасывая со счетов вклад Жозе Мариньу, Антониу Диаша де Магальяйнша, Афонсу Бутельу и Рамона Пинейро.
В трех содержательных очерках[125], написанных и обдуманных в течение десятилетия, в которое молодой мыслитель достиг философской зрелости, Мануэл Кандиду Пиментел рассмотрел некоторые из центральных тем философии саудаде, в прозе концептуально строгой и литературно богатой, которая отражает и его поэтический талант, проявляет его анимистское и духовное сходство с автором Радости, боли и благодати, одним из наиболее авторитетных толкователей которой он является[126].
125
126