В действительности главная характеристика и тенденция саудосистского переживания – это уничтожение настоящего, и в этом уничтожении саудосистское сознание дает ответ имеющейся в нем тенденции преодоления порядка времени, ибо та полнота, к которой стремится субъект саудаде, несовместима с ограничениями, которые релятивистский порядок времени налагает на человека. Только рассмотрение жизни исполненного саудаде человека как мгновения может помочь этой тенденции сознания, ибо только она адекватно выражает интенсивность желания, которое происходит во времени, но ему не принадлежит.
Для Мануэла Кандиду Пиментела беспокойство, лежащее в основе заботы, как то, что обращено в прошлое, так и то, что видит будущее, содержит две фундаментальных характеристики мгновения: «умение открыть в зоне человеческого существования пробелы будущего и вспоминать прошлое с точки зрения будущего того же существа».
Действительно, мгновение саудаде представляет собой опыт, происходящий в границах времени, но стремящийся превзойти во времени лимиты человеческого существа и в этой мере придающий существованию отметку и горизонт трансцендентности, объединяя во временной интуиции всю космическую вселенную и всю человеческую реальность, наполняя мышление «эмоцией благодати и чувством полной децентрализации человека в Существе» и введением его «в видение саудаде последнего познания».
Миг саудаде, таким образом, определяется совпадением времени существа и Существом вне времени, совпадением, в котором в схождении времени и вечности и в истинном состоянии благодати возникает «присутствие Существа как самый радикальный и возвышенный момент раскрытия и трансмутации саудосистского присутствия в его состоянии, в его чувствовании, желании и мысли», которые, нарушая непрерывность времени, открывают перед человеком в саудаде «невыразимый словами опыт, вознесение к несравненным трансам к абсолюту, набрасывающими на трехмерность времени сознания и существования ко духовный смысл надежды». Таким образом, Мануэл Кандиду сходится здесь с Афонсу Бутельу и Далилой Перейра да Кошта, и для него потерянный рай, который Пашкуайш и другие поэты видели как реальность во времени и для времени или как символ времени, должен пониматься, однако, как саудосистское видение вещей, существ и существа, как провозглашение, в трансцендентности времени, истоков как «нигде не находящегося единства», как видения в духе и как «сам Дух как существо и существо божественное»[130]. Ответ, который философ дает на этот первый вопрос, открывает прямой путь к рассмотрению второго, то есть к тому, возможно ли саудаде у божественного существа.
Чтобы ответить на этот вопрос, Мануэл Кандиду исходит из идеи, что как в плане человеческом, так и в том, который связывает саудаде с бесконечностью и желанием бесконечности, чувство, с которым саудаде пересекается, – это любовь, ибо саудаде представляет собой активное и любовное отношение сознания с Богом как с бесконечностью сознания, как абсолютной изменчивостью, в присутствии которой и другие изменчивости становятся бесконечными.
И чтобы саудаде направлялось к любовной общности, ибо оно, как мы видели, имеет в качестве своего основного вектора преображение времени в момент саудаде и должно восприниматься, исходя из появления изменчивости в любви, а не из поиска его истоков в отсутствии, недостатке конечности или возможности[131], ибо его конечный смысл заключается в эффективности, ибо то, что «желает присутствия, вечно его сохраняет и сохраняется в нем, благодаря взаимности единства и многообразия, несотворенного и сотворенного». Саудаде – это акт, благодаря которому «любовь сохраняется в любви», это «чувство активного присутствия божественного существа», которое искупает или преображает время, взаимно уничтожая конечность и возможность, и которое поэтому делает присутствие в сознании реальным. Потому что сознание саудаде наполняется присутствием, вторгаясь в существо до полноты, которая их ассимилирует, и сознание саудаде становится подобным божественному сознанию, а время саудаде – вечности.
Из этого существенного и подлинного отношения саудаде к любви следует, что оно наполняется любовью и любовь является востребованной саудаде, что равнозначно тому, что в бесконечности саудаде поддерживает любовные связи, обладая знанием единства, способным сохранить множественность, что требуется всегда, ибо саудаде бы самоуничтожилось, если бы уничтожилась множественность. Но, поскольку божественное существо не может желать уничтожения того, что создает, саудаде необходимо будет движением, совпадающим с единством существ в божественном единстве, которое сохраняет существо в существе и любовь в любви. Таким образом, можно подумать о саудаде со стороны Бога, если оно является существенным желанием постоянности единого и множественности вечной любви, которые их порождают и поддерживают[132].
131
В этой связи Мануэл Кандиду Пиментел критически отвергает как концепции, видящие истоки саудаде в онтическом или онтологическом дефиците (Рамон Пинейро), так и те, которые стремятся понять его, исходя из категории акта и потенции (Антониу Диаш де Магальяйнш), а также и те, которые стремятся возвести его к временному человеческому существованию (Жуан Феррейра). См. «Da saudade em Deus»,