Человек, в силу своих профессиональных обязанностей часто сталкивающийся с умершими, вместо того, чтобы оказать помощь пробуждающемуся от состояния летаргии, спешит скорее похоронить его.
Но вернемся к книге Еллизена и приведем еще несколько примеров из этого капитального труда.
«Пример 37-й. В уничтоженном монастыре Э… найден в конце пространного здания, между разваленными погребами, с крепкими дверьми и решетками, глубоко лежащий свод, в который до того времени обыкновенно клали мертвые тела монахов до погребения. Когда сей свод, в котором, кроме нескольких деревянных скамеек, покрывал для мертвых, крестов и лампад, ничего не было, начали обстоятельнее осматривать, то нашли на стене следующую, тщательно стеклом разбитой лампады, обломки коей лежали на земле, начертанную надпись (на латинском языке. — С.Р.), „Господи! Помилуй мя! Оставлен живущими, в руце твои предаю дух мой! Силы мои изнемогли. Не внемлют воплю моему! Истаеваю гладом. Творьче! Воньми ми! Третий день уже истекает! Горе мне умирающему! 1735“.
Пример 38-й. По приказанию правительства в городе П… определено было вынести все, находившиеся под сводами церковными гробы, и впредь никогда не класть оных туда. Между протчими гробами нашли один новый открытый гроб, в коем видно было развернутое покрывало. Сей гроб был пустой, и в заднем конце онаго находились кости, кои при других притом признаках показывали бывшее мертвое тело, коего однакож не было в гробе. На сих костях было еще в разных местах иссохшее мясо, по коему можно было ясно видеть, как живой погребенный оное грыз. Платье, в коем его положили, все изорвано было». Данный случай также описан во Всеобщих ученых ведомостях от 4 мая 1799 года.
«Пример 44-й. Ле Клерк, прокурор Людовика Великого, повествует, что в то самое время, когда в Орлеане умершую тетку его положили в общую гробницу, один из ее служителей влез ночью в оную и хотел снять у нее перстень с руки. Мнимая умершая, чувствуя сильную боль при резании пальца, начала кричать, причем вор испугался и ушел. Пришедшая в чувство женщина встала из гроба и, окутавшись саваном, пришла домой. Она жила потом еще десять лет, и притом родила одного сына».
Кстати, нередко именно кладбищенские воры и являлись первыми свидетелями погребений заживо и зачастую именно им обязаны были своим спасением заживо погребенные. Во «Врачебных известиях…» Ел-лизена имеются еще два аналогичных примера — о грабеже в склепе Якобинской церкви в Тулузе и о могильщике, раскопавшем ради дорогого перстня свежую могилу жены богатого мельника из Магдебурга. В обоих случаях «покойницы» ожили, а вот судьба грабителей сложилась по-разному: первый скончался от испуга, а второй «по случаю благополучного последствия учиненного им хищения был освобожден от наказания».
Преподобный Шварц, христианский миссионер в Дели, пришел в себя во время собственных похорон при звуках любимого псалма и присоединился к хору прямо из гроба. Никифор Гликас, епископ Лесбосский, пролежав два дня в гробу, встал из него в церкви и попытался приступить к своим обязанностям, сердито вопрошая окружающих, «чего они на него уставились?».
О том факте, что явление погребения заживо было весьма распространено в XVIII веке, свидетельствует и повесть Михаила Чулкова «Скупой и вор» из сборника «Пересмешник, или Славянские сказки», впервые опубликованная в Санкт-Петербурге в 1766 году. О погребении заживо автор рассказывает не со страхом, а с юмором, как о весьма обычном и даже комичном явлении, как о бытовом анекдоте, отражающем расхожие и типичные житейские ситуации.
В повести говорится, как некий молодой мот никак не мог дождаться кончины своего скупого отца, чтобы завладеть всем его имением. А старый скряга был настолько скуп, что никому не давал ни ключей, ни печати от кладовой. Даже во время сна он ключи привязывал к шее и печать клал в рот. Однажды слуга (и сообщник) молодого господина пытался украсть печать изо рта спящего старика, но она сорвалась и упала скупцу в гортань. Тот захлебнулся, подавился и умер.
Нетерпеливый наследник в тот же день похоронил своего отца, а уже назавтра затеял свадьбу. Свадьба была веселее, чем похороны, так как на нее денег было истрачено не в пример больше. Ночью, когда и хозяева, и гости, напившись пьяными, уснули, слуга направился к могиле скупца, чтобы обобрать с него платье (кстати, как мы уже не раз убеждались на примерах, именно благодаря кладбищенским ворам в основном и вскрывались тайны заживо погребенных). Итак, слуга разрыл могилу, вытащил покойника, обобрал его и столкнул назад в могилу «столь исправно, что отшиб печать, которою покойник подавился».