Конечно, это описание взято из литературного произведения, но оно вполне отражает (хотя и с некоторой долей юмора) умонастроение той эпохи. Вот описание Веймарского дома для умерших, приведенное в научном медицинском издании XVIII века: «В Веймаре дом для умерших выстроен на кладбище и состоит из большой залы, в которой свободно можно поместить восемь мертвых тел… Близ сей залы находится изба со стеклянными дверьми, для стража, чтобы он беспрестанно мог смотреть на мертвые тела, и кухня для приготовления нужных пособий, когда умерший оживет, как то: бань и прочее… Определено знатное награждение тому, кто первый приметит признак жизни. Велено привязывать нитки ко всем движимым частям, к рукам и ногам покойника, коих малейшее движение узнается по звону колокольчика, к коему привязывают оные нити».
Проект этого дома принадлежит известному немецкому врачу XVIII века Г.Гуфеланду, жившему и работавшему в Веймаре и посвятившему много сил предотвращению преждевременных погребений. Особые дома для умерших по образцу веймарского были учреждены в Гамбурге, Риге и некоторых других городах на частные пожертвования, а в ряде мест были открыты аналогичные правительственные учреждения.
В других руководствах того времени можно встретить и такие советы: «Некогда приделывали к гробам трубы, кои выходили наружу, дабы услышать крик ожившего человека… Другие советовали класть погребенному в руки некоторые инструменты, дабы он, когда оживет, сам мог вылезти из гроба…»
В Российской империи попытки учреждения особых домов для умерших с целью предотвращения их преждевременного погребения были предприняты действительным членом Государственной медицинской коллегии, доктором медицины Иоганном Еллизеном. Но для громадной империи такое предприятие в то время было невыполнимо, и проекты эти затерялись в бюрократических лабиринтах. Уже в 1801 году Еллизен с горечью констатирует: «…Самое сие учреждение столь мало известно, что я, несмотря на учиненные мною препоручения во многих местах, и по сие время не могу получить описания онаго».
Тогда Еллизен делает попытку «во многих больших и малых областях определять особливых медицинских чинов для освидетельствования мертвых». Но поскольку в то время неоткуда было взять такое количество медиков, а «неученых людей частию трудно, а частию бесполезно было бы наставлять в нужных знаниях», то и от этой идеи пришлось отказаться. Но Еллизен, всецело увлеченный идеей предотвращения преждевременных погребений, не прекращает своих усилий.
Святейшим Синодом «с давних уже времен было учреждено, дабы не погребали мертвых прежде третьего дня после смерти». Еллизен борется за неукоснительное соблюдение этого постановления. Но это было далеко не просто. В Российской империи проживали люди различных национальностей, различных вероисповеданий.
Еллизен пишет: «Между многими народами, подвластными Российскому скипетру, нет ни одного, исключая Еврейский, коего бы вера могла предполагать препятствия и затруднения к выполнению предлагаемых советов для предохранения от столь ужасного бедствия живу быть погребенным. Евреи имеют зловредное обыкновение погребать умерших пред захождением солнца в тот самый день, в который они умерли». (В данном случае Еллизен ошибается — аналогичных обычаев погребения придерживались не только евреи, но и мусульманские народы: крымские, казанские, астраханские татары, башкиры, ногайцы).
С другой стороны, царская администрация сама нередко нарушала предписания Святейшего Синода. Так, во время массовых эпидемий оспы, чумы, холеры и других инфекционных болезней в целях предотвращения дальнейшего распространения заболеваний было предписано хоронить умерших как можно скорее. Еллизен считал, что при этом не исключались случаи преждевременного погребения находившихся в обморочном состоянии, да, вероятнее всего, так оно и было.