В качестве примера аль-Афгани приводит тогдашнюю Японию, которая может вдохновить мусульман на продвижение по правильному пути. Он утверждает, что, несмотря на современную отсталость, Восток в состоянии соперничать с Западом и превзойти его в плане научных достижений. Сегодня суждения аль-Афгани выглядят еще более конкретными и актуальными, чем столетие назад – с точки зрения ясности его суждений о необходимости учиться у Запада и возможности добиться превосходства над ним. Ссылаясь на пример Японии, аль-Афгани сосредоточивает внимание на идее культурной самобытности и научно-технического развития. Япония служила для него образцом переходного периода от восточности Востока к исламской ориентальности. Аль-Афгани лучше других своих современников понимал специфику культурной самобытности мусульманского мира. Он хорошо осознавал то значительное культурное влияние, которое мусульмане в прошедшие века оказали на развитие европейской жизни и достижение великого Возрождения Европы. Следовательно, рассуждает он, и мусульманский мир может осуществить подобное возрождение; нужно лишь освоить современную методику развития. Развитие, утверждает аль-Афгани, не связано с какой-либо определенной религией; нельзя говорить о том, что оно свойственно одним народам и не свойственно другим. Пример Японии доказывает не только то, что Восток может конкурировать с Западом, но и то, что можно добиться превосходства над ним без опоры на какую-либо конкретную религию. Единственное условие, по мнению аль-Афгани, заключается в сохранении культурной самобытности. В связи с этим он говорит о том, что Япония, даже не будучи религиозной, сумела превзойти Запад благодаря тому, что осталась самобытной. Если оставить в стороне многочисленные детали, касающиеся религиозности или нерелигиозности Японии, то коренным содержанием подхода аль-Афгани к тогдашнему исламскому миру является то, что он считает необходимым учиться у других, сохраняя в то же время культурную идентичность. А поскольку применительно к мусульманскому миру такую идентичность нельзя отделить от ислама, постольку аль-Афгани пытается найти в этой исламской ориентальности силу, которая может придать миру новый импульс к прогрессу. В этом плане следует рассматривать его многочисленные сравнения жителей Востока с жителями Запада, западных христиан с восточными мусульманами. Так, сравнивая англичанина с арабом, он называет англичанина не слишком умным, очень постоянным, амбициозным, настойчивым, дерзким и изобретательным; арабу же присущи прямо противоположные характеристики: он умен, непостоянен, нетребователен, пуглив, нетерпелив и скромен. Несмотря на неизбежные пороки такого сравнения, в нем содержатся реальные указания на практические альтернативы. Аль-Афгани сосредоточивается именно на реальных, практических характеристиках, таких, как постоянство, амбициозность, терпеливость и противоположные им качества. Он, несомненно, понимает приоритетный характер этих качеств, осознает, что подобные сравнения не должны рассматриваться отдельно от их конкретного историзма и конечных целей. Ведь характеристики наций, как и все, что им присуще, подвержены переменам и трансформациям. Если можно говорить о морально-психологических чертах нации, то их необходимо увязывать с условиями конкретных исторических социумов и культур, которым они присущи в качестве преобладающих ценностей. Аль-Афгани совершенно справедливо старается исторически обосновать свое сравнение. Указывая на то, что в Коране делается особый акцент на терпении («Терпение – ключ к преодолению трудностей», «Победа – за терпеливыми»), он утверждает, что это была реакция на нетерпеливость арабов, живших в доисламскую эпоху. Это весьма точное наблюдение с точки зрения его общественно-политической значимости. Аль-Афгани хочет пробудить потенциал активности, присутствующий в арабо-мусульманской душе. Он стремится отразить то, что можно назвать восточной энергией, пробудить её для противостоянии западному агрессору, подчеркивая, что присущие Западу характеристики вполне могут быть приобретенными. Отсюда вытекает необходимость обладания практическими свойствами, базирующимися на активном действии и терпении.
Если подобные сравнения основываются на исследовании составных элементов сил, участвующих в «восточном вопросе», и призваны пробудить энергию Востока, то сопоставление христианского Запада с мусульманским Востоком в итоге приводит к формулированию новых основ того, что можно назвать «исламом Востока». Сравнивая христиан с мусульманами, аль-Афгани указывает, что руководители христиан подчиняют религию мирским задачам, в то время как лидеры мусульман ставят мирские дела на службу религии. Христиане хорошо управляются со своими мирскими делами в соответствии с потребностями земной жизни, между тем как мусульмане не действуют согласно учению ислама и из-за этого не справляются как с религиозными, так и с мирскими задачами. Христианство призывает к примирению, невмешательству в политику, оставлению «кесарю кесарева», отказу от личных, национальных и религиозных конфликтов, однако христиане поступают наоборот. Они не придерживаются норм и заветов христианства. В то же время читающий Коран и знающий его историю понимает, что в нем содержится призыв к использованию силы ради отстаивания справедливости и права. Между тем дела мусульман прямо противоположны тому, к чему призывает Коран: в своих словах и делах они бездеятельны и покорны. Все это выглядит так, говорит аль-Афгани, словно христиане придерживаются Ветхого Завета, а мусульмане – Нового Завета.