Эмоциональные реакции персонажей, таким образом, представляют собой набор инструкций или, скорее, примеров того, как зрители должны реагировать на монстров в вымысле - то есть о том, как мы должны реагировать на его чудовищные свойства. Например, в классическом фильме "Кинг-Конг" есть сцена на корабле во время путешествия на Остров Черепа, в которой вымышленный режиссер Карл Денэм устраивает кинопробы для Энн Дэрроу, героини фильма внутри фильма. Закадровые мотивы, которыми Денхэм снабжает свою звезду, можно воспринимать как набор инструкций по поводу того, как Энн Дэрроу и зрители должны реагировать на первое появление Конга. Денэм говорит Дэрроу:
Теперь вы смотрите выше. Вы поражены. Ваши глаза раскрываются шире. Это ужасно, Энн, но ты не можешь отвести взгляд. У тебя нет шансов, Энн, нет спасения. Ты беспомощна, Энн, беспомощна. Есть только один шанс. Если ты сможешь закричать, но твое горло парализовано. Кричи, Энн, кричи. Возможно, если бы вы не видели этого, вы могли бы закричать. Закиньте руки на лицо и кричите, кричите о своей жизни.
В фильмах ужасов предполагается, что эмоции зрителей в определенных, но не во всех отношениях повторяют эмоции положительных персонажей. В предыдущих примерах реакция персонажей подсказывает нам, что адекватная реакция на чудовищ - это дрожь, тошнота, сжатие, паралич, крик и отвращение. В идеале наши реакции должны быть параллельны реакциям персонажей. Наши реакции должны совпадать (но не полностью дублировать) с реакциями персонажей; как и персонажи, мы оцениваем монстра как ужасающее существо (хотя, в отличие от персонажей, мы не верим в его существование). Этот зеркальный эффект, более того, является ключевой особенностью жанра ужасов. Ведь не для каждого жанра реакция зрителя должна повторять определенные элементы эмоционального состояния персонажей.
Если Аристотель прав насчет катарсиса, то, например, эмоциональное состояние зрителей не удваивается по сравнению с царем Эдипом в конце одноименной пьесы. Мы также не ревнуем, когда ревнует Отелло. Кроме того, когда комический персонаж падает, он вряд ли испытывает радость, а вот мы - да. И хотя мы испытываем трепет, когда герой бросается спасать героиню, привязанную к железнодорожным путям, он не может позволить себе предаваться подобным эмоциям. Однако с ужасами ситуация иная. Ведь в ужасе эмоции персонажей и зрителей синхронизированы в некоторых важных аспектах, что можно легко наблюдать на субботнем утреннике в местном кинотеатре.
То, что эмоциональные реакции зрителей в определенной степени моделируются персонажами фильмов ужасов, дает нам полезное методологическое преимущество при анализе эмоций арт-хоррора. Он предлагает способ, с помощью которого мы можем сформулировать объективную, а не интроспективную картину эмоций арт-хоррора. То есть, вместо того чтобы характеризовать арт-хоррор исключительно на основе наших собственных субъективных реакций, мы можем обосновать наши предположения на наблюдениях за тем, как персонажи реагируют на монстров в произведениях ужасов. Если предположить, что наши эмоциональные реакции как зрителей в важных аспектах должны совпадать с реакциями персонажей, то мы можем начать изображать арт-хоррор, отмечая типичные эмоциональные черты, которые авторы и режиссеры приписывают персонажам, подвергающимся растлению монстрами.
Как герои ужастиков реагируют на монстров? Ну, конечно, они пугаются. Ведь монстры опасны. Но есть и нечто большее. В знаменитом романе Мэри Шелли Виктор Франкенштейн рассказывает о своей реакции на первые движения своего творения: "Теперь, когда я закончил, красота мечты исчезла, и отвращение наполнило мое сердце. Не в силах выносить облик созданного мною существа, я поспешно вышел из комнаты, не в силах заставить себя уснуть". Вскоре после этого чудовище, протянув руку, будит Виктора, который убегает от его прикосновения.