Coleridge, Biographia Literaria p. 264.
В "Медитации IV; Об истинном и ложном" Декарт утверждает, что в некоторых случаях мы можем по собственному желанию принимать решения. Позднее это предположение было подвергнуто серьезному сомнению Спинозой и Юмом.
Конечно, в контексте спора о фантастике вообще и о фантастике ужасов в частности по вопросу о возможности добровольной веры, это не совсем приемлемый ответ сторонника добровольного приостановления неверия. Ведь, как и предложение "5+7=1492", предложения "Дракулы не существует" и его эквивалент "Дракула существует" таковы, что мы знаем, что они ложны. Так что если мы не можем завещать "5+7=1492" на том основании, что оно ложно, то, аналогично, мы не можем завещать "Дракула существует".
Если кто-то считает, что проблема в том, что я говорю об убеждениях, а не о неверии, то можно заменить пример на неверие - "Небелые не равны белым", - и аргумент пойдет по тому же пути.
См. Декарт, Медитации I.
Мои аргументы против идеи добровольного приостановления неверия подчеркивают, что, похоже, нет никаких доказательств совершения какого-либо волевого акта. Но, возможно, покупка билета на фильм о монстрах или решение прочитать роман ужасов будут выдвинуты в качестве доказательства соответствующего акта воли. Другими словами, чтение романа или просмотр фильма как фикции являются соответствующими волевыми актами. Но тогда приостановка неверия становится вопросом сознательного чтения или просмотра вымысла. Но в контексте рассматриваемого аргумента предполагалось, что добровольное приостановление неверия обозначает процесс, выходящий за рамки осознанного чтения или просмотра вымысла. Если это не такой "дополнительный" процесс, то трудно понять, как он разрешит парадокс вымысла, о котором говорилось до сих пор. Осознанное чтение "Экзорциста" как вымысла не нейтрализует наши убеждения в том, что демона в Риган, как и самой Риган, не существует. Конечно, можно допустить, что добровольное приостановление неверия как раз и является процессом осознанного чтения вымысла. Но тогда трудно понять, как это понятие может быть полезно в качестве ответа на парадокс вымысла. Это просто способ восстановить проблему, даже если он находит безобидное значение для фразы "приостановка неверия".
Кроме того, еще одна попытка спасти точку зрения о приостановке неверия перед лицом моих аргументов может выглядеть следующим образом: мы предполагаем, что для обычной приостановки неверия наши устоявшиеся убеждения должны подвергаться обстрелу со стороны контраргументирующих доказательств; я предполагаю, что в отношении вымыслов контраргументирующих доказательств не существует. Но кто-то может заявить, что, например, в случае с кинофильмами контраргументирующие доказательства предоставляются самими образами фильма. Поскольку изначально это всего лишь вымышленные образы, мы скептически относимся к тому, является ли то, что на них изображено, правдой. Но если это противоположное доказательство, мы задаемся вопросом, как возникло оспариваемое убеждение - например, что Родан летит на крыше. Сами вымышленные образы должны быть одновременно источником нашей веры и нашего скептицизма. И крайне сложно представить, как это будет реализовано. Скорее, я хотел бы сказать, что образы Родана представляют нам идею Родана, существа, существование которого мы даже не склонны признать. Таким образом, если мы когда-нибудь осознаем, что единственным доказательством его существования является изображение в фильме, мы не подумаем, что одно из наших убеждений подвергается сомнению. Ведь у нас никогда не было такой веры.
Опять же, можно сказать, что осознанный просмотр кинофантастики как раз и есть то, к чему приводит добровольное приостановление неверия. Но такое условное определение не обеспечит сторонника приостановки неверия тем ментальным процессом, который необходим для устранения мнимого противоречия между нашей подлинной эмоциональной реакцией на вымыслы ужасов и нашим знанием о том, что вымысел ужасов не изображает существующих существ и событий. Приостановка неверия, переосмысленная как знание того, что вымысел является вымыслом, просто восстанавливает мнимое противоречие.
Пример с зеленой слизью, как мне кажется, был впервые представлен в классической работе Кендалла Уолтона "Боязнь вымыслов", Journal of Philosophy.
На этом этапе некоторые читатели спросили, для кого и почему Чарльз притворяется. На примере ребенка, который играет сам с собой и притворяется супергероем, мы можем ответить, что Чарльз притворяется для себя, чтобы получить удовольствие от этого.
См. Kendall Walton, "Fearing Fictions"; и "How Remote Are Fictional Worlds From The Real World?" в The Journal of Aesthetics and Art Criticism, vol. 37, no. 1, (Fall 1978). Использование концепции make-believe в этих статьях является продолжением использования Уолтоном концепции make-believe для решения общих вопросов репрезентации. См. его "Pictures and Make-Believe", Philosophical Review, vol. 81, no. 3 (июль 1973 г.), и "Являются ли репрезентации символами?", The Monist, vol. 58, no. 2 (апрель 1974 г.).