Другая вариация на инстинктивную тему - сказать, что ужастики позволяют нам развлекаться своего рода первобытной игрой со смертью. В своей работе "Эстетика страха" (American Film, vol. 5, no. 10 [September, 1980]) Моррис Дикштейн проводит аналогию между потреблением фильмов ужасов и ярмарочными аттракционами, как будто это дает объяснение, связанное с инстинктом смерти. Он пишет: "Фильмы ужасов - это безопасный, рутинизированный способ игры со смертью, как катание на американских горках или прыжки с парашютом в парке аттракционов. Всегда есть какой-то шанс, пусть и отдаленный, что машина соскочит с рельсов - в противном случае острые ощущения пропадут, - но это смертельное путешествие, по сути, викарное". Эта аналогия, однако, совершенно безумна и ничего не объясняет. При просмотре фильмов ужасов нет никакого риска смерти, что бы там ни говорили обеспокоенные родители. О чем же мог думать Дикштейн?
Представление о том, что ужасы привлекают только потому, что они эмоционально бодрят, часто продвинутый. Например, см. предисловие Фрэнка Коффи к антологии "Мастера современного ужаса".
Аргумент в этом духе, похоже, развивает Эдмунд Берк в своем "Исследовании". Рассуждая о возвышенном, которое он ассоциирует с объектами ужаса, он считает, что боль, которая обычно возникает при виде таких объектов, облегчается тем, что мы не чувствуем опасности от них. Облегчение боли, в свою очередь, вызывает у Берка восторг. Кроме того, Берк предлагает обоснование для поиска такого рода наслаждения. Как наше тело нуждается в упражнениях, чтобы не атрофироваться, так и наши тонкие чувства нуждаются в упражнениях. Поиск объектов возвышенного (таких как гигантское, непонятное, темное и т. д.) в условиях, когда эти свойства не угрожают самосохранению, не дает нашим тонким чувствам застояться.
Проблема с этим описанием, конечно, в том, что оно не дает нам никакой причины, почему ужас должен быть востребован в особенности; разве не подойдет любой объект ужаса? Это, в некотором роде, несправедливая критика Берка, поскольку в его намерения не входило предлагать анализ ужаса. Но это проблема для любого, кто захочет распространить анализ типа Берка на ужас. Более того, неясно, должны ли мы принимать аналогию телесных упражнений с эмоциональными упражнениями у Берка. И даже если бы мы это сделали, мы должны были бы спросить, заслуживает ли каждая эмоция оправдательного упражнения, за которое он выступает. Учитывая огромную вероятность того, что мы когда-нибудь столкнемся с ужасным монстром, какой цели служат наши упражнения в более тонком чувстве искусства - ужасе?
В книге "Парадокс жестокости" (Middletown, Connecticut: Wesleyan University Press, 1969),
pp. 63-84, Филипп Хэлли предлагает теорию ужаса, которая включает в себя не только страх и отвращение, но и влечение, в частности, влечение к ужасному существу или, в терминах Хэлли, к виктимизатору. По мнению Хэлли, ужас предполагает воображаемое вживание не только в позицию жертвы (что влечет за собой страх и отвращение), но и в позицию того, кто терроризирует жертву. В качестве примера Хэлли предпочитает использовать Мельмота-странника. Я думаю, что Филипп Хэлли действительно говорит много полезного об этом типе ужаса. Но он говорит о типе или поджанре ужасов, когда отмечает (и проницательно интерпретирует) способ, которым такие монстры соблазняют свою аудиторию. Ведь не все монстры в жанре ужасов соблазнительны; многие (Блоб?) не могут быть соблазнительными, даже если они очень, очень сильны. Таким образом, представление о том, что привлекательность жанра ужасов коренится в притягательной силе монстров - хотя это и полезное наблюдение для поджанров, включающих такие фигуры, как Дракула, - теоретически не адекватно для ужасов в целом.
То есть нечто вроде психоаналитического взгляда на образность жанра ужасов часто оказывается внутренним в тех или иных произведениях ужасов, например, в фильме "Запретная планета".
См. My, "Nightmare and the Horror Film: Символическая биология фантастических существ" в Film Quarterly, vol. 34, no. 3 (Spring, 1981). Расширенная версия этой статьи появилась в книге "Тревожный субъект" издательства "Удена Пабликейшнз": Nightmares and Daymares in Literature and Film, ed. Moshe Lazar (Malibu: Udena Publications, 1983).