Чтобы избежать недопонимания, необходимо подчеркнуть не только контраст с естественным ужасом, но и то, что я имею в виду узкоспециальные эффекты конкретного жанра. Так, не все, что можно назвать ужасом и что появляется в искусстве, является арт-хоррором. Например, можно ужаснуться убийству в "Чужаке" Камю или сексуальной деградации в "120 днях Содома" де Сада. Тем не менее, хотя такой ужас и порождается искусством, он не является частью феномена, который я называю "арт-хоррор". Не следует также относить его к частой реакции людей с ограниченным опытом на многое авангардное искусство.
"Арт-хоррор", по условию, означает продукт жанра, который выкристаллизовался, говоря очень приблизительно, около времени публикации Франкенштейна - плюс-минус пятьдесят лет - и сохранился, часто циклически, через романы и пьесы девятнадцатого века и литературу, комиксы, массовые журналы и фильмы двадцатого. Более того, этот жанр признан в обыденной речи, и моя теория о нем должна в конечном итоге оцениваться с точки зрения того, насколько она соответствует обыденному употреблению. Конечно, ужасающие образы можно встретить во все века. В древнем западном мире примерами могут служить истории об оборотне в "Сатириконе" Петрония, о Ликаоне и Юпитере в "Метаморфозах" Овидия, об Аристомене и Сократе в "Золотом осле" Апулея. Средневековые danses macabres и описания ада, такие как "Видение святого Павла", "Видение Тундала", "Страшный суд" Кранаха Старшего и, самое известное, "Инферно" Данте, также содержат примеры фигур и происшествий, которые станут важными для жанра ужасов. Однако сам жанр начинает формироваться только между последней половиной XVIII и первой четвертью XIX века как вариация готической формы в Англии и связанных с ней событий в Германии. (Причина такой периодизации жанра, я полагаю, станет яснее по мере продвижения моего исследования природы жанра, а объяснение того, почему ужас ждет своего рождения до XVIII века, будет предпринято в заключительной части книги.
Кроме того, необходимо отметить, что, хотя я делаю акцент на жанре, я не буду придерживаться мнения, что ужасы и научная фантастика являются абсолютно отдельными жанрами.
Ценители научной фантастики в ущерб ужасам. Для них научная фантастика исследует такие грандиозные темы, как альтернативные общества или альтернативные технологии, в то время как жанр ужасов на самом деле сводится лишь к запугиванию монстров. Защитники научной фантастики, например, склонны говорить, что то, что обычно выдается за научную фантастику в кино, на самом деле просто ужасы - серия упражнений в искусстве пучеглазого монстра, таких как "Этот остров Земля", "Захватчики с Марса" (обе версии) и "Хищники пришельцев".
То, что монстры являются признаком ужаса, - полезная мысль. Однако оно не выполнит ту работу, которую на него возлагают поклонники научной фантастики. Даже в случае с фильмами есть случаи, такие как Things to Come, которые соответствуют предполагаемым стандартам настоящей научной фантастики. Но, что еще важнее, защитники научной фантастики слишком много протестуют. Не все из того, что мы склонны называть научной фантастикой, озабочено высокими мыслями об альтернативных технологиях и обществах. Покойный Джон Уиндем "Кукушки из Мидвича", "Пробуждение Кракена", "День триффидов" и "Паутина" на любой непредвзятый взгляд кажутся прямо-таки научной фантастикой, хотя интерес к ним сосредоточен на монстрах. Конечно, научный фантаст не отрицает, что в научной фантастике есть монстры, но только то, что они играют вторую скрипку в воображении альтернативных технологий и/или обществ. Но это, кажется, противоречит фактам - не только в случае с Уиндэмом, но и в случае с "Войной миров" Г.Г. Уэллса и "Слюнным деревом" Брайана Олдисса, удостоенным премии "Небьюла". Как видно из этих примеров, многое из того, что мы теоретически называем научной фантастикой, на самом деле является разновидностью ужасов, в которых футуристические технологии заменены сверхъестественными силами. Это не значит, что вся научная фантастика является подкатегорией ужасов, но только та часть, которая является таковой. Таким образом, в моих примерах мы будем свободно перемещаться между тем, что называется ужасами, и тем, что называется научной фантастикой, считая границу между этими условными жанрами весьма подвижной.