Проиллюстрируем теорию Grossraum’a примером. В конце XVIII — начале XIX века территория США была разделена между несколькими странами Старого Света. Крайний Запад, Луизиана, принадлежал испанцам, а позже французам, Юг — Мексике, Север — Англии и т. д. В той ситуации Европа представляла для США законченную континентальную силу, препятствовавшую на военном, экономическом и дипломатическом уровнях геополитическому и стратегическому объединению Нового Света. После обретения независимости США постепенно стали все более и более настойчиво навязывать свою геополитическую волю Старому Свету, что логически начало приводить к ослаблению континентального единства, европейского «большого пространства». Поэтому в Геополитической истории «больших пространств» нет абсолютно теллурократических и абсолютно талассократических держав. Роли могут меняться, но континентальная логика остается постоянной.
Резюмируя теорию «больших пространств» Карла Шмитта применительно к ситуации в сегодняшней России, можно сказать, что разъединение и распад «большого пространства», называемого некогда СССР, противоречит континентальной логике Евразии, так как народы, населяющие наши земли, теряют возможность апелляции к сверхгосударственному арбитру, способному урегулировать или ограничить потенциальные или актуальные конфликты. Но, с другой стороны, отказ от чрезмерно ригидной и негибкой марксистской демагогии, возведенной на уровень государственной идеологии, может привести (и приведет в нормальном случае) к спонтанному и страстному, силовому воссозданию Восточного евразийского блока, поскольку такое воссоздание соответствует интересам всех органичных, автохтонных этносов евразийских пространств. Более того, воссоздание федеральной империи, «большого пространства» восточной части материка, скорее всего, захватит в свое «силовое излучение» дополнительные территории, стремительно теряющие свою этногосу-дарственную идентичность в критической и противоестественной геополитической ситуации, сложившейся после распада СССР.
Континентальное мышление гениального немецкого юриста позволяет очертить круг «наших» и «ненаших» на уровне материка. Осознание естественной и, в некотором смысле, неизбежной противоположности теллурократических и талассократи-ческих держав дает провозвестникам и созидателям нового «большого пространства» ясное понимание «врага», которым на стратегическом, геополитическом, экономическом и стратегическом уровнях являются для Европы, России и Азии Соединенные Штаты Америки вместе с их островной талассокра-тической союзницей — Англией. И снова, возвращаясь от макроуровня планеты к уровню социального устройства конкретного государства — России, следует задать вопрос: а не стоит ли за желанием повлиять на русское решение политической проблемы в «универсалистском» ключе скрытое талассократиче-ское лобби, которое может оказывать свое воздействие как через «прямую», так и через «косвенную» власть?
Карл Шмитт в конце своей жизни (а умер он 7 апреля 1985 года) особое внимание уделял возможности негативного хода истории, вполне допустимого в том случае, если ирреалистические доктрины радикал-гуманистов, универсалистов, утопистов и сторонников «общечеловеческих ценностей», опирающихся к тому же на гигантский силовой потенциал талассократической державы США, получат глобальное распространение и станут идеологической основой новой мировой диктатуры — диктатуры «ме-ханицистской утопии». Шмитт считал, что современный курс истории с неизбежностью движется к тому, что он называл «тотальной войной».