Политическая эффективность терроризма бывает различной. В определенных случаях цели, поставленные террористами, достигаются. В других система справляется с вызовом. Примером неэффективного терроризма являются ИРА, ЭТА, германский
РАФ, Курдская рабочая партия. Примером эффективного терроризма: действия чеченских боевиков в Буденновске (и последовавший за ними Хасавюрт), ООП в Израиле, исламских боевиков в Кашмире, эсеров в России накануне революции 1905 года, большевиков в 1917-м.
Террористические образования варьируются от крупных этнических и религиозных объединений (входящих в состав еще более крупного государственного организма) — и в этом случае террористы осознают свою деятельность, как тактическое направление в национально-освободительной войне, до террористов-одиночек, решающихся на отчаянный шаг, чтобы реализовать свою неосуществимую нормальными способами психологическую или политическую программу — Освальд, убийца Кеннеди, Игаль Амир, убийца Рабина и т. д. Довольно часто террористические организации представляют собой сообщество представителей небольших маргинальных политических партий или сект. В таких образованиях часто присутствует феномен «коллективного гипноза», всю реальность члены организации воспринимают через призму своих догм. В некоторых случаях к террористическим методам прибегают и правительства определенных государств — в ходе горячего (или холодного) противостояния с враждебными державами. Эту разновидность терроризма принято называть диверсионной деятельностью.
Геополитика исходит из видения конфликтной природы политической географии современного мира. Она рассматривает не столько противоречия между государствами, сколько противоречия между цивилизациями и, шире, между метацивилизациями, между типами цивилизаций.
Поскольку геополитика постулирует существование двух полярных субъектов мировой политической истории (атлантизм и евразийство, Море и Сушу), геополитический анализ любой проблемы становится верным лишь в том случае, если рассматриваемая ситуация приводится к изначальному геополитическому дуализму. Говорить о геополитической подоплеке терроризма — значит говорить о тех случаях, когда террористическая деятельность используется в интересах одного из двух мировых полюсов против другого.
Геополитика утверждает, что приоритетной зоной столкновения интересов двух полюсов является береговая зона — римланд, простирающаяся по евразийскому материку с Западной Европы к Дальнему Востоку, захватывая все Средиземноморье, Центральную Азию и Индию. Здесь нагляднее всего дает о себе знать противоречие между геополитическими векторами. Эти территории, а также другие периферийные зоны мировой политики, такие, как Африка или Латинская Америка, представляют собой полосу потенциальных конфликтов, т. к. по правилам геополитической игры и атлантизм и евразийство стремятся усилить свои позиции — естественно, за счет ослабления позиций соперника. Не случайно именно эта географическая зона является ареной наиболее радикальных террористических действий.
В период «холодной войны» геополитический, по сути, террор был сопряжен с идеологическими формами — с противостоянием двух систем. После распада Варшавского договора и СССР идеологическое оформление было упразднено, но геополитическое содержание игры за контроль над береговой зоной сохранилось, на этот раз с серьезным перевесом ат-лантистского полюса. В связи с этим геополитические процессы и соответствующая им расстановка сил на данном этапе претерпевают важные качественные изменения. С одной стороны, продолжая логику атлантистской стратегии, США изолируют и оказывают давление на те политические образования, которые на предшествующем этапе входили в несущую конструкцию евразийской геополитики или могут быть потенциально интегрированы в евразийский блок на новом этапе. Одним из таких геополитических инструментов является исламский фундаментализм или исламизм (особенно ваххабизм), который был использован Западом для противодействия просоветским режимам в исламском мире или тем версиям политизированного ислама, которые, основываясь на традиционных масхабах (юридических школах толкования) и шиизме, стремились отстоять определенную независимость как от Запада, так и от социалистического Востока. Таким образом, в основе радикальных версий современного исламизма лежит атлантический геополитический вектор. Следовательно, это направление терроризма является генетической производной атлантиз-ма. К этой же категории относятся наиболее непримиримые террористические группы чеченских повстанцев или вчерашних афганских талибов. Из этого следует, что структура террористической сети исламизма неразрывно связана со спецслужбами Запада и является результатом развития геополитической логики в борьбе за контроль над римландом.