Экономически: США стремятся быть главной экономической силой планеты. Но они не могут быть (и оставаться) ею. Их экономика находится в трудном положении, ее развитие — во многом следствие приписок в отчетах и агрессивного планетарного PR. Чтобы выжить, США должны продолжать строить из себя процветающую державу. Поэтому они решают свои экономические проблемы путем политических ультиматумов другим странам и военных авантюр. Не в состоянии победить в экономической конкуренции Евросоюз и новые бурно развивающиеся рынки Азии, они держат Европу и Японию в зависимости от арабской нефти самым грубым силовым образом — 6-й флот США в Средиземном море, постоянные провокации конфликтов на Ближнем Востоке и в самой Европе (бомбежки Югославии). Кроме того, они еще и противодействуют естественному развитию партнерских экономических отношений стран Евразии друг с другом: русские газ и нефть (плюс ядерное оружие) легко могут сделать Европу экономически (и политически) независимой, а европейские (и японские) инвестиции и высокие технологии способны ускоренно возродить российское хозяйство. США всячески противодействуют этому. Они хотят, чтобы мы все стагнировали, а они процветали. Поэтому мы ненавидим Америку.
Консервативные круги России не любят Америку, потому что транслируемая Америкой глобалистская культура безнравственна и порочна, она пестует извращения и подростковую олигофрению. Кровь, похоть, обман, прославление ловких мошенников и жестоких убийц, порностерв и прилизанных жиголо не имеет ничего общего с нашей собственной культурой и традициями, освещенными жертвенностью, поиском правды и справедливости. Они пропагандируют «безопасный секс» и изменение пола, оскорбляя этим наше достоинство. Они осмеивают высшие достижения человеческого духа, как архаику и «дикость», реформируют религии и культы на потребу глумящимся оглупленным ордам, ищущим развлечений. Поэтому мы ненавидим Америку.
Левые отвергают США, потому что это цитадель мирового капитализма. Это — как наследие советского воспитания, так и вполне современный вывод о качестве капиталистической системы, с которой мы столкнулись не в учебниках и турпоездках, а в повседневности. Тот, кто потерял в либеральных реформах все, тот, кому плохо и трудно сегодня живется, справедливо возлагает вину на заокеанских промоутеров этого безобразия. В этом солидарны как обездоленные старой формации, так и новые loosers — молодые русские юноши и девушки, подыхающие от наркотиков; эскадроны проданных в рабство проституток; отчаявшиеся, лишенные будущего студенты; ребята из простых, ушедшие в криминал. Левые — не только советский вчерашний день, это критический ответ на то, что есть сегодня: несогласие с тем, что капитализм готовит нам завтра. Поэтому мы ненавидим Америку.
Мы ненавидим Америку, потому что мы ненавидим ее, и мы хотим, чтобы ее не было, мы хотим закрыть ее снова, убрать в дальний ящик, замкнуть засовами двух океанов.
Но если разобраться, мы ненавидим только ту Америку, которая вламывается к нам в дом, унижает наш народ, бомбит наших друзей сербов, отнимает наши доходы, навязывает себя из всех щелей, высокомерно учит нас жить, нагло и никого не слушая, атакует Ирак, присылает в качестве обязательных шаблоны своей пошлейшей культуры, свои несъедобные замороженные ножки... Другая Америка — одноэтажная и подземная, сонная, жирно-белая, с застрявшим между зубами полицейского хотдогом и отплясывающе чернокожая, с каньонами и гниющими автомобилями, хайвеями и полочкой Apocalypse Culture в книжных магазинах, с реднеками и клонированными сектантами, с черными вертолетами и синими чертями — нам безразлична.
ГЛАВА 12.
Евразийская система безопасности как геополитический императив
Существующая система координации в рамках Договора о коллективной безопасности в пределах СНГ недавно была преобразована в международную региональную организацию — Организацию Договора о коллективной безопасности. Для того чтобы ясно оценить значение этого решения, необходимо сказать несколько слов о том, что решению предшествовало.
С геополитической точки зрения с конца 80-х годов началась постепенная деконструкция стратегического потенциала сухопутного полюса, евразийского стратегического пространства, зафиксированного в то время в рамках Варшавского договора. Если в идеологическом смысле Варшавский договор воспринимался как союз стран с социалистической экономикой и марксистской идеологией, то в геополитическом ракурсе это была континентальная, сухопутная стратегическая конструкция, противостоящая атлантизму, который в то время отождествлялся со странами капиталистического типа. Заметим, что эта идеологическая модель в полной мере унаследовала еще более ранний — дореволюционный расклад сил в геополи-