То, что рассматривается как преступление в одном государстве, может не считаться таковым в другом, и даже в рамках одной страны представление о преступном и непреступном со временем меняется. Например, еще в недавнем прошлом отечественный уголовный закон предусматривал уголовную ответственность за спекуляцию, заключавшуюся в скупке и перепродаже товаров или иных предметов с целью наживы (ст. 154 Уголовного кодекса РСФСР 1960 г.[83]). Спекуляция в массовом сознании воспринималась как безусловное зло и относилась к числу опасных преступлений против советской торговли, поскольку причиняла ущерб плановому снабжению населения товарами[84]. В наше время, в условиях рыночной экономики, перепродажа товаров с целью получения прибыли рассматривается как банальная торговая операция, не только не наносящая ущерба, но даже полезная.
В современном мире двоеженство у одних народов считается преступлением, а у других — нормальным явлением; употребление спиртных напитков в некоторых мусульманских странах сурово карается, тогда как в других государствах не подлежит даже моральному осуждению[85]. Еще более наглядный пример — Объединенные Арабские Эмираты, где, как известно, к тюремному заключению и штрафу приговариваются люди (в том числе супруги), «решившиеся» поцеловать друг друга на улице или в другом публичном месте.
В связи со сказанным вызывает интерес наблюдение, сделанное еще в XVIII в. итальянским ученым Ч. Беккариа: «Кто как философ будет изучать законы и летописи наций, тот увидит, что почти всегда смысл таких слов, как “добродетель" и “порок”, “хороший гражданин” и “преступник”, изменялся в течение столетий не вследствие изменения условий страны, соответствующего общим интересам, но в силу страстей и заблуждений, овладевавших одно за другим различными законодателями. Он увидит, что довольно часто страсти одного века образуют основу нравственности будущих веков, что сильные страсти, порожденные изуверством и воодушевлением, ослабленные и смягченные временем, приводящим в равновесие все физические и моральные явления, становятся мало-помалу мудростью века и орудием, полезным в руках ловкого и сильного. Вот каким образом произошли понятия о чести, добродетели — понятия, наиболее смутные и теперь, потому что они изменяются под влиянием времени, оставляющем от вещей одни названия»[86].
Французский социолог и криминолог Г. Тард пришел к схожему выводу: система добродетелей, как и система преступления и порока, меняется вместе с ходом истории. Заслуживает самого пристального внимания и следующая глубокая мысль, высказанная исследователем: «Преступник — это человек, которого общество, если оно жизнеспособно и правильно организовано, вынуждено бывает удалять из своей среды. Преступник, правду говоря, — продукт столько же социальный, сколько и естественный; он, если мне позволят так выразиться, социальный экскремент. И вот почему в высшей степени интересно изучить ближе, по отношению к каждой эпохе и стране, какого рода люди отправляются на каторгу и в тюрьму, работают на галерах и подымаются на эшафот. Когда состав этого разряда людей начинает изменяться, то это всегда бывает очень важным симптомом. Если общество отбрасывает превосходные элементы, которых оно не умеет использовать… оно страдает опасной болезнью, подобно диабетику, и по аналогичным, в сущности, причинам. В каком обществе нельзя найти в различной степени этого ослабевания? В идеале, общество должно было бы выбрасывать из своей среды лишь отъявленных негодяев, индивидуумов, абсолютно не поддающихся ни ассимиляции, ни дисциплине»[87]. Но до такого совершенства, признает ученый, еще далеко.
Не менее интересен вывод академика В. Н. Кудрявцева: «С одной стороны, не вызывает сомнения, что действия, считавшиеся вредными и опасными для общества, фиксировались в исторической ретроспективе достаточно давно; можно также полагать, что такого рода действия всегда совершались и будут совершаться, пока существует человеческое общество. С другой стороны, понятие “вредных”, “опасных” для общества действий трансформировалось до такой степени, что сейчас трудно понять мотивы некоторых запретов. Например, у древних евреев побивание камнями (по существу — смертная казнь) применялось за такие, в частности, деяния, как идолопоклонство, подстрекательство к нему, жертвоприношения Молоху, чародейство, вызывание духов и др. Надо думать, что люди того времени искренне верили в мистические силы, а официальная религия и поддерживавшее ее государство стремились разрушить старые порядки, произвести, так сказать, “перестройку” в сознании и поведении людей. Были ли перечисленные действия на самом деле опасными для того общества, или их запрет — произвол законодателя? Думается, что имело место и то, и другое, с большим или меньшим перевесом в одну или другую сторону»[88].
83
Уголовный кодекс РСФСР, утв. Верховным Советом РСФСР 27 октября 1960 г. // Ведомости ВС РСФСР. 1960. № 40. Ст. 591.
84
Советское уголовное право (пособие для народных заседателей) / под ред. В. А. Владимирова. М., 1973. С. 160.
86